— Потише! Я не смогу всё исправить — это темная магия. Связывающее заклинание.
— Ну, так убери это, — потребовала я. — Смотри, ты сказала, что заклинание связано
с жертвой, верно? Что случится, если я... — Я глубоко вздохнула и посмотрела на кол, лежащий на моих коленях. — Если я воткну его в свою грудь?
— Что произойдет, если ты воткнешь его в собственное сердце? Ты умрешь, —
спокойно ответила она. — Магия кола сработала — назад дороги нет.
— Ну, как-то же можно её изменить? — вскрикнула я. — Чёрт возьми, должен же
быть способ!
— Что здесь происходит?
Вдруг, седая как лунь, старушка, облаченная в бледно-голубой халат, вышла через
парадную дверь на веранду. С светло-коричневой кожей, чуть темнее, чем у
Гвендолин, а так точная её копия, выглядела ведьма лет на семьдесят, но с невероятно
острым взглядом.
— Гвендолин Мари Ларуж, — отчеканила она, ковыляя к нам. — Я спросила, что
происходит?
— Ничего, бабуль. — Гвендолин виновато отвела взгляд, выглядя моложе своих
двадцати пяти лет.
— Я же вижу, что ты врешь, Гвендолин. — Острый взгляд старой леди вдруг
остановился на коле, лежащем на моих коленях. — О, нет, — ахнула она, покачав
головой. — Кто в ответе за это? Гвендолин, что ты сделала?
— То, что должна была. — Гвендолин скрестила руки на груди и вызывающе
вздернула подбородок. — Он очень старый вампир, и мне нужно было то, что он
предложил. Если мы когда-нибудь хотим отомстить...
Бабушка тяжело вздохнула:
— Дитя, сколько раз я говорила тебе отпустить это? Мир вертится, и богиня каждому
воздаст по заслугам. Он получит своё.
— Извините, — перебила я. — Меня не волнует, почему она это сделала, но, похоже, ваша внучка помогла тому, кто мне дорог, убить себя. — Я кивнула на кол. — И
сейчас она утверждает, что нет никакого способа отменить заклинание, но вы тоже
ведьма...
— Да, — старая леди величественно кивнула. — Я глава нашего ковена. — Она
посмотрела на Гвендолин. — Я учила тебя белой магии.
Гвендолин бросила на меня злой взгляд:
— Извини, бабушка, но белая магия нам не поможет.
Бабушка покачала головой:
— Ты пустила тьму в своё сердце, дитя, шагнула на земли тьмы. Ты помнишь правило
семи? То зло, что ты причинила, вернется к тебе семь раз в будущем.
— Оно вернется к ней прямо сейчас, если кто-нибудь мне не скажет, как спасти
Корбина, — прорычала я. — Мне нужны ответы, леди, нужны были ещё вчера.
— Дай посмотреть. — Старая леди протянула руку, и я дала ей кол, поморщившись,
когда увидела, что она взяла его голой рукой. Она осторожно держала кол, как змею, причем не факт, что мертвую.
— Пожиратель души, — сказала она наконец и внимательно посмотрела на внучку. —
Ты превратила его в пожирателя душ. Гвендолин, как ты могла?
Гвендолин пожала плечами, ничуть не раскаиваясь:
— Он получил то, что хотел.
— Пожиратель душ, да? Как это работает? — спросила я с тревогой.
— Он убил своего врага, и теперь его душа медленно пожирает его же силы, —
ответила старушка. — Когда она высосет всё до последней капли, он умрет.
Слушать, то как старушка предсказывает судьбу Корбина, оказалось выше моих сил. Я
надеялась, что она как более старая и опытная ведьма, чем Гвендолин, скажет мне, что
всё будет хорошо. Но теперь...
— Я не желаю его смерти. Он не может умереть. — Я чувствовала, как горячие,
беспомощные слёзы навернулись на глаза, и гневно их стерла. — Он не может, потому
что... потому что я люблю его.
Едва произнеся эти слова, осознала, что сказала правду. Всё, что я говорила себе
раньше, всё, из-за чего мы с Корбином не могли быть вместе, — всё это херня. Сейчас, поняв, что он умирает, — умирает на самом деле — я поняла, что люблю его. Что хочу
быть с ним, даже если это будет стоить мне моей работы и семьи.
Но сейчас, наверное, уже слишком поздно.
— Пожалуйста, — умоляла я старушку. — Пожалуйста, вы должны помочь мне.
Помогите мне помочь ему. Обратите заклятие, сделайте хоть что-то.
— Боюсь, тут уже ничего не исправишь, дитя, — тихо ответила она с печалью в
глазах.