— Рай, по определению — бесконечное блаженство, Ад — такое же безграничное мучение. Однако необходимы бесстрастные судьи, способные определять, кому и как воздастся по его заслугам. Во время войны остались ангелы, не примкнувшие ни к одной из сторон. Серые. Аггелы. Именно им определили судить души всех разумных существ вселенной. С этой целью им выделили особое пространство, не принадлежащее Раю, Аду и обычному мирозданию. Чистилище. Бездну.
— Что-то я не наблюдал тут покойников, кроме как тех, что скопытились собственно в Бездне, — я вспомнил жуткие сновидения из первого путешествия и порадовался, что в этот раз ко мне не торопятся толпы неудачников.
В глубинах чёрной шевелюры блеснул глаз и тут же исчез.
— Ты не способен видеть души, умерших вовне, — пояснила девушка, — но это — совсем неважно. Слушай. Души служат разменной монетой в грядущей войне Рая и Ада. Две точки уже начали сближение и когда они сойдутся, произойдёт столкновение. Чем оно закончится, неизвестно. То ли исчезнут обе, то ли одна поглотит другую. В любом случае, вселенная, в том виде, в котором мы её знаем, исчезнет навсегда. Исчезнут и аггелы. За ненадобностью. Когда серый поняли это, то решили принять участие в грядущей битве. Но для этого им кое-что необходимо.
— Души, — согласно кивнул я, радуясь, что хоть до чего-то сумел дойти сам.
— Да, но серые не могут брать обычные души. Им нужны, принадлежащие людям, умершим непосредственно здесь.
Я почесал в затылке, пытаясь прикинуть, с какими сложностями нам приходилось сталкиваться всякий раз, когда мы направлялись в Бездну. В первый раз — дикое поле, у чёрта на куличках, в мокрой земле которого пришлось ковырять глубокую яму, а после ещё и кормить человеком каменную пасть. В этот, если я всё правильно понял, Утюгу пришлось пошевелить множество связей, чтобы разнести фундамент городского театра.
— Похоже, — констатировал я, — Твои Повелители сидят на голодном подсосе и в грядущем мордобитии им светит меньше, чем ничего.
— Душ действительно мало, — согласилась Оксана и вдруг оказалась совсем рядом. Я видел блеск её возбуждённых глаз, но почему-то резко утратил желание рассматривать лицо девушки. Начало казаться, что там и не лицо совсем, — Про это я сказала в самом начале. Прежде всё было проще: люди приносили жертвы и достаточно легко проникали в Бездну. Некоторым позволяли остаться в живых. Совсем немногих отпускали наружу, да ещё и наделяли ценными дарами, чтобы привлечь внимание остальных.
— Ну, в принципе, ничего не изменилось, — кивнул я, гадая, когда смогу войти в норму, после фармакологических опытов Дианы, — Сначала — Теодор, потом — я.
— Ты когда-нибудь слышал про козла, ведущего баранов на заклание? — мне показалось, что собеседница резко сменила тему, — Идёт впереди стада и то послушно следует за ним до мясокомбината. Возможно баранам кажется, что козёл — особенный и если они пойдут за ним, то тоже станут такими же.
— Глупости, — ухмыльнулся я и вдруг ощутил, как улыбка деревенеет на губах, — Ты хочешь сказать…
— Бездна помечает человека, которого отпускает наружу, — блеск глаза становился всё ярче и всё безумнее, — Никакого принуждения, но почему-то обстоятельства складываются так, что избранник возвращается. Снова и снова. И каждый раз приводит всё больше баранов. Если с человеком случается несчастье, то Бездна избирает другого и отпускает.
— То есть, если бы тогда с Теодором ничего не случилось, — я внезапно ощутил, что шагаю по тонкому шатающемуся мостику над бездной. Над Бездной, чёрт побери!
— Ты бы умер, как и я, — я уже начал различать черты лица и это пугало меня почти до усрачки, — И остался бы здесь, как и я.
— А если отказаться? — тут я и сам сообразил, насколько глупо это звучит, — ну, бросить всё и удрать, куда глаза глядят?
— Скорее всего, так или иначе, но обстоятельства вынудили бы вернуться, — Оксана пожала плечами. Но если уж так настойчиво избегать предначертанного, то Повелители запустят механизм наказания. Дабы остальным козлам было неповадно.
— Какой механизм? — спросил я осипшим голосом.
— Абдул Аль Хазреда, преодолевшего Бездну и написавшего Некрономикон, недаром именовали «безумный». Оставаясь бессмертным и практически неуязвимым, поэт удрал на отдалённый остров и поселился там с семьёй. Потом сработало проклятие Повелителей и Абдул сошёл с ума. Он убил всех своих детей, внуков и правнуков, а после нашёл способ покончить с собой.