Первую партию Эмер с треском продула.
Годрик откинулся на локти, посматривая насмешливо и лениво, а она нахмурилась, не зная, как поступить дальше.
- Что же ты? – поддразнил он её. – Слово Роренброков ничего не значит? Уговор был – проигравший снимает что-то из одежды. Снимай. Я жду. Или сдаешься после первого же поражения?
Подумав, Эмер стащила с ноги подвязку и бросила ее на пол.
- Принимается, - сказал Годрик и перетасовал карты для второй раздачи.
Эту партию Эмер снова проиграла. Причем, проиграла подчистую, даже с главными картами. Ерзая на кровати, она почти с ненавистью смотрела на Годрика, который склонил голову к плечу, ожидая, когда она снимет следующую деталь туалета.
Вторая подвязка полетела на пол вслед за первой, а Эмер поклялась обыграть мужа в третий раз, во что бы то ни стало.
Проиграла она и в третий раз, и в четвертый, и в пятый, и на полу уже лежали чулки, сетка для волос, браслет из сухих ягод - от ведьминого сглаза, верхняя рубашка и грудная повязка, и ещё короткие штанишки из полотна, с разрезом по шагу, отороченные тонким кружевом. Снимая их, Эмер мысленно призывала на голову Годрика все кары небесные, а он с интересом следил за её разоблачением, но, похоже, никакого любовного волнения не испытывал.
Теперь на девушке остались лишь нательная сорочка без рукавов, короткая до неприличия, к ней привязывались чулки, и ещё монета, подаренная Годриком. Эмер стало жарко при одной мысли, что он может увидеть её талисман. Тогда точно насмешек и обвинений не оберёшься.
- Больше на тебе ничего не осталось? - услужливо спросил Годрик. – Одна лишь рубашка?
- Больше ничего, - отрезала Эмер. – Раздавай.
В этот расклад ей выпали хорошие карты, и она была уверена в победе. Два всадника и дама. Миг – и она выложила карты на подушку.
- Неплохо, - промолвил Годрик, крутя головой.
- Что, пролетел? – Эмер потерла ладони, довольная победой. – Снимай рубашку!
Но он почему-то медлил, разглядывая её карты.
- Неплохо, - повторил он, - но у меня лучше, - и выложил двух дам и короля.
Немыслимо! Эмер захлопала глазами. Даже масти совпали.
- Никогда не видела более везучего наглеца, - сказала она в сердцах.
- А я – более невезучей деревенщины. Сорочку долой! Уговор дороже золота.
Эмер стрельнула глазами из стороны в сторону, но Годрик по-своему понял её замешательство.
- Снимай, снимай, мы же муж и жена, всё-таки, - подбодрил он её и вдруг закашлялся.
Эмер медлила. Она ничего не имела против, чтобы раздеться перед мужем, но в том случае, если бы он разделся и сам. А оголяться одной – в этом было что-то постыдное и ужасно несправедливое. И ещё монета. Вот уж позабавит его открытие, что она таскает на себе монету, которую он бросил нищему в подворотне. Девушка сидела, опустив голову, не зная, что предпринять.