- Ты кажешься мне глупой, - сказал Эфриэл, хотя на самом деле так не думал.
- Да, я тебя понимаю… - прошептала Бранвен.
- Много ты понимаешь.
- Не много, но кое что… Я должна была принять его и… не смогла. Я… я всегда была самой слабой, - заговорила она торопливо, словно спешила излить душу, опасаясь, что сид не станет слушать. – В моей семье таких больше нет. Айфа с самого рождения сияла, как солнце – красивая, грозная. Когда она родилась, то каждому было ясно, что в ней древняя кровь – еще древнее Роренброков. Та кровь попала к нам через королеву Сан Сомарец, она была колдуньей, одной из самых могущественных в Эстландии. Айфа очень похожа на нее. Эмер – превосходная наездница и охотница, а я никогда не смогла бы убить зверя, и в седле себя чувствую, как… как… - она замялась, подыскивая сравнение, - как кусок теста. Тигриша – она вообще ничего не боится. Видел бы ты, когда она ездит по краю пропасти на колеснице! И даже у тихони Киараны стальной характер. Матушка почему-то всегда обижает ее, а она молчит. И только я – слабачка и глупая трусиха!
- Вас прорвало сегодня, – проворчал Эфриэл. – Поистине, день откровений гусиной семьи.
И тут она огорошила его:
- Не знаю, смогу ли я стать женой лорда Освальда…
- Эй! – Эфриэл рывком повернулся к ней.
- Что-то перевернулось во мне, когда я увидела, как он поступил с Адончией. Выбросил, будто вещь, ставшую ненужной. Разве это благородно? А прогнать сына? А эти странные развлечения с быками… Эта ужасная картина… А поедание несчастного животного, которого закололи на потеху толпы? Чем больше я вспоминаю об этом, тем более он становится мне противен.
Эфриэл ощутил внезапную слабость: