- Что же любовь для тебя? – Бранвен позволила уложить себя на постель, и плечи ее утонули в подушках.
- Когда я думаю о тебе, - повторил Эфриэл ее слова, - то чувствую любовь ближе собственной кожи, словно она въелась в мое существо. Я боролся с ней, но проиграл. Потому что бороться с настоящей любовью – все равно, что бороться с собственной тенью.
- Ах, как мне узнать, не ложь ли это?
- Только поверить, по-другому не получится.
Девственницы Эфриэлу попадались гораздо реже, чем можно было представить. А смертные девственницы – ни разу. Обычно его вызывали женщины. Женщины смелые, развратные и тоскующие. С ними все происходило иначе. А эта была нежная, как лебяжий пух, и чистая, как первый снег. И так получилось, что именно ему предстояло оставить первый след и на этом прекрасном теле, и на прекрасной душе. Почти юношеское волнение охватило его, и сердце застучало быстро, как у юнца перед встречей с его первой женщиной. Словно вернулась давно позабытая весна, хотя за окном снег бил в ставни.
- Немного боюсь, - призналась ему Бранвен.
- И это говорит та, которая бесстрашно прыгнула с Хальконовой кручи? - шепнул Эфриэл. – Не беспокойся, я умею вести себя с маленькими пугливыми девственницами, и не причиню тебе боли.
Он долго целовал ее, пока она не перестала дрожать, и не обняла его сама.
- С первого раза тебе может не понравится, - нашептывал он, - но ты не бойся. Во второй раз это будет лучше, а в третий – еще лучше.
- Понимаю, ты мне тоже не понравился с первого раза…
- Верно, моя маленькая возлюбленная, - подтвердил сид, осторожно распуская вязки на ее рубашке. – С настоящими чувствами всегда так – прежде, чем осознать их истинность, придется истоптать три пары железных сапог, сточить о камни три железных посоха и изгрызть три железных каравая. Мы с тобой столько пережили, что это связало нас крепче, чем три железные веревки.
Она закрыла ему рот ладонью:
- Просто молчи. В наших краях есть пословица: много слов – мало верности. Не хочу ничего слышать.
Эфриэл поцеловал ее в ладонь и спросил: