- Не думаю, что ты так поступишь, - без особой уверенности произнесла Сингер. – И много вас… ммм… таких?
- Не слишком. Мы обычно держимся на виду друг у друга.
- Майлз? – высказала предположение Хоуп.
- В том числе, - кивнул Джонатан.
- А почему ты мне рассказал обо всём? Разве это не большой секрет?
- Члены семей имеют право знать.
- Но я не член семьи. Едва ли кто-то из моих родственников…
- Но ты станешь им. Не знаю, как долго ты будешь отрицать очевидное, но я приложу все усилия, чтобы ты стала моей семьёй.
Это было… заявлением. Одно дело, когда тебе в порыве страсти кто-то объясняется в любви. И совсем другое – когда человек говорит о семье. Что бы ни скрывалось за этими словами.
- Можно я пока не буду спорить с тобой? – признала поражение Сингер. – Ты, кажется, собирался угостить меня ужином?
***
Если вы становились хранителем чей-то тайны, то наверняка можете понять, как ощущала себя Хоуп Сингер. Остаток вечера они с Джонатаном потратили на противоборство: Хоуп настаивала на возвращении в город, а Торн говорил о необходимости побыть в уединении до конца следующей недели.
- Ничего ведь не изменится! Ты будешь видеть меня работе большую часть дня. Я даже могу отправлять сообщения о том, что со мной всё в полном порядке.
- Я соглашусь на это, только если ты постоянно будешь находиться под моей защитой.
- У вас, мистер, проблемы с границами дозволенного! – Хоуп вскинула подбородок. – Даже родителям не позволено превращаться в надзирателей, - девушка вздохнула и потянулась к сидящему рядом мужчине. – Я очень ценю то, что ты делаешь для меня, Джонатан. А ещё я постоянно чувствую, что и так никуда от тебя не денусь, - закончила Сингер, прежде чем вернула ему недавний поцелуй.
Жаркая волна захлестнула её и Хоуп ощутила, как Джонатан наваливается сверху, вжимая её в постель. На сей раз у неё не возникло даже мысли о том, что стоит дать отпор или свести всё к «неловкой ситуации», которые уже возникали между ними. Нет, теперь ей хотелось узнать, как далеко они могут зайти. И так ли хорошо то, о чём без лишней скромности рассказывала Кэтти после первой ночи со своим бывшим парнем.
Только что его губы касались её виска, а теперь припали к шее, посылая стайки мурашек по рукам и груди. Мужчина практически лежал на ней, и эта тяжесть показалась ей восхитительно приятной. Твёрдость его мышц как нельзя лучше ощущалась в проёме полу-распахнутого халата, где её кожа была открытой и чувствительной к ткани его футболки. Холод казался каким-то истёртым давним воспоминанием, вытесняемый горячими руками Торна. Он развязал пояс и раздвинул полы халата.