- После какого момента мальчик стал гм… поправляться? - уточняет мисс Джонс, отцепляя дозиметр и тщательно записывая данные в мою девственно чистую карту.
- Да почти сразу. Я заставил его стащить все побрякушки и дурацкие лохмотья. Он стал нормальным ребенком… - я осекаюсь. Только сейчас до меня начинает доходить, что я выпалил, не подумав.
Бусики и бубенчики, в огне из них вытаивали какие-то блестящие капельки, что-то вроде шариков ртути. Вот оно!
Я не остался на завтрак, хотя мисс Джонс настойчиво приглашала. Лишь пообещал зайти завтра. Вместо этого направился в госпиталь - навестить Костю и Танюшку.
Таня кивнула мне на бегу, ласково улыбнулась и исчезла - у нее сейчас самый разгар работы. Зато к Косте Краснову меня пропустили без проволочек, едва я показал специальный пропуск, подписанный Деворией.
Бывший мятежник растягивает бледные губы, увидев меня. Из носа у него торчит катетер, приклеенный к щеке полосой пластыря, руки, лежащие поверх простыни, почти такие же худые и бескровные, как у Шику в нашу первую встречу.
- Привет.
- Тебя выпустили? - шепчет он. - Хорошо.
- Это ты им сказал про Веру?
Он кивает.
- Откуда ты узнал, что она…?
- Ничего я не знаю, - отвечает Костя. - Только имя ее. Псевдоним ей мы с Серегой придумали.
- Но ведь это не она сдала нас! Зачем?
- Чтоб тебя выгородить. Эльви умерла, ты выжил. Если б было наоборот, шпионом стал бы ты.
Слова пропадают, в горле стоит ком. Смешные они, эти мятежники. И их странный, ни на что не похожий, кодекс чести, по которому можно очернить мертвого, чтобы спасти живых. Но меня действительно выпустили. Благодаря или вопреки их абсурдным заявлениям. Вот только опасность не миновала, и я отчетливо понимаю: если за меня возьмутся всерьез, то и моим заступникам несдобровать.
- Дан, - Костя тянет мне руку, - у Матвеича припрятан верин ноут. Он не отдал его имперцам. Никто из нас не разбирается, но тебе он может пригодиться… Возьми.
- Спасибо тебе. Ты это… поправляйся скорей. Я завтра зайду.
Стараясь не выдать волнения, непринужденно прогуливаюсь по унылым улицам Крикхи, навещая уцелевших товарищей. У себя в комнате закрываюсь на защелку и, завернувшись с головой в одеяло, открываю ноут. Здесь должны быть данные, от которых зависит моя жизнь.
========== Главы 35-36 ==========
Глава 35
Однако меня постигло разочарование. Ноут девственно чист, будто только что куплен в магазине электроники. Вера, разумеется, не оставила врагу ни одного шанса, тщательно удалив все содержимое мощного винчестера. Я долго щелкал по клавиатуре, пытаясь найти хоть что-то, но вскоре убедился в полном провале своих надежд. Экран мерцает нежно-голубым цветом, в правом верхнем уголке переливается эллипс - значок знаменитой оримской компании по производству компьютерных программ. Странно, на военный холдинг всегда работала не «Альма», а «Ред техникс».
Пока я раздумывал, что делать дальше, экран погас. А когда вспыхнул снова, вышла табличка с требованием пароля. Гм… что это такое? Случайность, или Вера оставила послание для меня? Ведь никто из мятежников не умел пользоваться компьютером. Тогда кодом должно стать нечто, о чем знали только мы двое. Я старательно восстанавливаю в памяти наши ночные разговоры. Ходхольм, Ромари Алвано, оримский футбол, Танькины чувства… Перебираю все возможные варианты кодов. Ничего не подходит. Бьюсь несколько часов, но дело не двигается с мертвой точки. Выходит, я ошибся, послание не для меня, а может, и нет его вовсе. Последний код отбивают пальцы по измученной клавиатуре.
Мой ответ на ее вопрос. Табличка исчезает. В центре экрана плавно кружится блестящий эллипс, а потом в документах появляется одна единственная папка. Открываю и вижу:
«Дан, я знаю, что ты не остановишься и все равно пойдешь в Нарголлу. Чтобы тебе хоть чем-то помочь, я оставляю план сооружений столицы и координаты военных баз нарьягов. Здесь не все, но большего не знает никто - сила нелюдей глушит даже камеры спутника. Тем не менее, надеюсь, что тебе поможет эта информация, и ты сумеешь дойти дальше, чем твой брат. Твой друг (это не шутка) Вера Строгова.»
Офицерский клуб вечером забит под завязку. Но мы с Жаном Веньяром ухитрились занять столик в самом углу, и нас почти никто не тревожит. На сцене под прошлогодний хит популярной певицы Анны Блу вертится девушка, едва вышедшая из подросткового возраста. Обнажаться на сцене ей запрещено, но одежды на гибком теле столь мало, что простора для фантазии не остается вовсе. Все самое интересное и так видно.
Жан, который сел неудобно, постоянно оборачивается, будто боится пропустить что-то важное. На столе перед нами початая бутылка виски и блюдо с мясным ассорти.