Понимаю, еще как понимаю.
- Твоя феноменальная устойчивость к излучению нарьягов привлекла внимание еще в Крикхе. Боевое поле нелюди не оказывает разрушающего влияния на твои органы и ткани. После посещения капища в Нарголле на тебе не должно было остаться живого места, но ты вырвался оттуда целым и невредимым.
Вот оно что! Пока я валялся в беспамятстве, меня наверняка изучили вдоль и поперек, но так и не нашли того фактора, который делает меня неуязвимым для излучения нарьягов. Я и сам могу только догадываться, в чем дело.
- Дан Райт, Империя призывает тебя на службу.
Оттягиваю ворот, неожиданно ставший мне слишком тугим.
- А не боитесь?
- На тебя наденут сенсорный браслет. Знаешь, что это такое?
Еще бы не знать. Снять его невозможно. При любом неверном движении в кожу вводится крошечная иголочка с парализующим веществом, буквально через секунду ослушник падает без сознания. Ты как-то рассказывал, что подобные штуки начали применять для осужденных на каторжные работы и домашнее заключение.
- А если я откажусь? - сощуриваюсь я. Внутри все смерзается в твердый скользкий комок. Я снова, как зверь в клетке, и хочется завыть от нестерпимой тоски.
- Чтобы у тебя не возникло такого желания, посмотри еще кое-что, - невозмутимо отвечает Рагварн.
Что еще они придумали? Новый фокус для Дана Райта.
Гляжу в экран ноутбука с нетерпением, мне даже интересно, что приготовили для меня в РУ. Но увиденное превосходит все мои ожидания.
========== Глава 75 ==========
Глава 75
Для этого они и устанавливали связь. Изображение дается с портативной камеры на другом таком же ноутбуке, картинка в реальном времени. Унылые кафельные стены, железная койка с высокой спинкой и сбитым одеялом. На краешке вполоборота сидит человек, девочка, которую я узнаю с немыслимым трудом.
- Танечка, - вырывается у меня стон.
Веселые кудряшки ее обвисли безжизненными спутанными прядями, лицо серое, а может, дело в недостатке света. Заострившиеся скулы и подбородок делают шестнадцатилетнюю Таню старше лет на десять. Плечи опущены, пальчики сжимают край больничной сорочки. Что с ней сделали?
Внутри горит от радости, смешанной с горькой и колючей виной. Я забирал у Сергея озорного ребенка, а теперь это сломленное запуганное существо.
- Что вы с ней сделали? - гневно кричу я Рагварну.
Оказывается, связь установлена не только визуальная. Танюшка резко оборачивается и с экрана смотрит прямо мне в лицо. Глазищи на осунувшемся личике мгновенно наполняются слезами.
Командор встает со стула и нависает надо мной.
- Нет, это ты сделал!
- Дан! - кричит Танюшка так пронзительно, что из динамиков несется звон. - Родненький мой!
Ее пальцы вцепляются в спинку кровати, губы дрожат, а слезы катятся по щекам двумя ручейками.
- Таня, где ты? Где ты находишься?
- Я… в госпитале, а ты… Мне сказали, ты… у тебя… сердце остановилось…
Она отерла мокрые щеки рукавом, голос хрипит от слез:
- Дан, я думала, у меня остановится сердце! Забери меня отсюда, пожалуйста! Я больше не могу так…
- Танюша, успокойся, - стараюсь говорить уверенно и бодро, - скоро, совсем скоро я приеду за тобой.
- Ты заберешь меня? Заберешь к себе, в Ориму? - как заведенная, шепчет Танюшка, нос у нее уже распух и под глазами красные пятнышки.
- Да, заберу в Ориму. К себе.
- Мне не верится, - навзрыд жалуется она, - а если меня опять дурачат, вдруг это какие-то фокусы?
Сердце сжимается так больно, что становится страшно. Значит, ее обманывали, расспрашивая обо мне. Лгали, что я мертв, а теперь, когда девчушка почти смирилась, снова расковыряли затянувшуюся рану. А залечить ее мне не дадут…
- Дан, - Танюшка шмыгает носом, чуточку успокаиваясь, - ты когда приедешь за мной?
Заведомая ложь жжет мне горло.
- На днях, постараюсь на днях.
- Ты постарайся, Дан! Я тут совсем одна.
От этого простодушного признания и вынужденного обмана на душе скребут уже не кошки, а аргоннские тигры. Я пытаюсь улыбнуться, но вижу уже темный экран. Я обливаюсь холодным потом, чувствуя себя пойманным в капкан.
- Где радость на лице, сынок?