В основном от Рика конечно, слышны советы по правильному нападению спереди и уязвимых местах. Он же у нас все-таки боец большого ринга.
Давно перестав слушать указания и торжественные крики друзей, полностью сосредотачиваюсь на этом мерзком слизняке, которого я обязан победить, иначе слово моё ничего не стоит, но голова моя уже начинает кружиться.
В какой-то момент мы валимся в этой ужасной схватке на землю и скатываемся с большого бугорка поближе к речке. Сознание затуманено злостью, я вымещаю её на нем. Оказываюсь справа и несколько раз подряд смачно ударяю его по лицу правым кулаком.
Я не заметил, как основа оказался слева, спиной к Клаусу и на моей шее появляется что-то холодное, тонкое и душащее. Мне резко перестаёт хватать кислорода и я начинаю откашливаться, все ещё пытаясь нормально дышать. Внезапно ощущается вся та боль, нанесённая его ударами, ранее заглушенная яростью и до меня доходит насколько я беспомощен в данный момент.
Снова крики друзей и они порываются броситься на помощь, но им нельзя, хотя бы потому что я просил этого не делать.
Новый приступ рваного кашля, и я не знаю, откуда я нашёл столько силы в тот момент, но я резко сорвал то, чем он меня душил и повернулся к нему, застав врасплох и оказался сверху, продолжая мутузить его по переносице, челюсти и так далее.
Когда я понял, что он уже не в силах подняться на ноги, я отрешённо сажусь рядом и пнув его ногой, оправляю в воду. Тут же бегу к машине Энзо, пока ребята наблюдают за тем, как сотоварищи Клауса достают его из речки.
Пацаны хватаюсь меня в тот момент, когда ошалевшие спутники Клауса начинают нестись в мою сторону. Тогда Энзо достаёт пистолет и холостыми патронами стреляет в землю, от чего они отшатываются метра на два.
— Встречу, убивать буду! — в ярости и эйфории выкидываю я и мы все вчетвером запрыгиваем в машину и уезжаем, пока дружки Клауса вновь пытаются его откачать.
Мне плохо, очень и очень плохо, но лишь физически, душевно же я счастлив. Тело болит, голова кружиться, я теряю связь с внешним миром. Снова прихожу в себя и смотрю на друзей. Вот они, рядом, смеются и радуются. Они радуются за меня... Я с ними, я жив.
Этот раунд я выиграл. Я выиграл жизнь. Я победил смерть. Я победил.
Я рад, я реально рад, что все еще дышу, хожу, смеюсь. Я живу.
Все дорогу в машине, на заднем сидении я сижу и непрерывно ору о том, как я рад, у меня вырывается истерический смех от непомерного счастья, которое буквально разрывает меня на части и просто улыбаюсь своим друзьям, без которых я бы не смог выиграть тот бой.
Выскакиваем из машины прямо перед нашей беседкой, когда уже совсем темно, Энзо что-то весело кидает парням и обогну меня бежит к багажнику, в котором стоит огромный блок с пивом. Я тоже все ещё в эйфории. Все кончено и теперь я никому ничего не должен.
И я вдруг останавливаюсь, улыбка моя пропадает и внимательно смотрю на неё, предательски грустнея.
Кэтрин стоит в сером кардигане, под которым у неё синяя рубашка, застегнутая по самое горло, волосы аккуратно заплетены в колосок, а руки сжаты в кулаки.
— Пивка для рывка! — радостно улыбается Энзо поднимая на меня глаза и сразу же меркнет на последнем слове, смотря в ту сторону, куда и я, точно так же застопорившись.
— Я не понял, ты че здесь делаешь? — Он строго хмурится на девушку, которая как вкопанная стоит и не сводит с меня глаз, лицо ее переполнено одновременно горечью и какой-то радостью. — Ты че здесь делаешь, я не понял? — грубо повторяет он, доставая из машины блок с бутылками. — Давай-давай отсюда, — выплевывает он, с таким лицом, будто это предупреждение, а она все смотрит на меня, мужественно выдерживая взгляд. Энзо направляется к столу беседки, чтобы поставить на него блок и останавливается возле нее, смотрит ей в профиль, пока та чуть ли не плача, не разрывает со мной зрительного контакта — иди отсюда. — низко произносит он у ее лица.
— Эн, остынь… — Спокойно произношу я, несчастно рассматривая ее.