Зачем граф затеял игру со мной? А если я до сих пор в неё не вступила? А если вступлю, что тогда? В вас, Ваше Сиятельство, нет ничего привлекательного. Ни красоты и шарма Лорана, ни небрежной хипповатости Клифа… Одна лишь французская педантичность, но я сниму её вместе с шелковыми брюки и шелковой рубашкой. Я не пожалею воскресенья и сейчас же отправлюсь за покупками….
— Если ты спрашиваешь моего мнения…
Я глядела на сидящую напротив Соню, на свои ноги, руки… Трава всегда действовала странно — я выпадала из действительности на какое-то время и возвращалась обратно счастливой как ребёнок. Пусть короткое мгновение, но всё же я не вспоминала в эти минуты Клифа… А сейчас я чувствовала себя разбуженным среди ночи младенцем, который в тёмном силуэте над кроваткой не может признать мать. Хорошо ещё, я не закричала!
— Я не стала бы тащить в постель отца своего работодателя, даже если тебе так хочется секса. И почему ты так уверена, что спокойно забудешь его, когда он вернётся в Париж? Это уже даже как-то не по-американски. И что за бред ты несёшь про энергетических вампиров… Неужели ты веришь в эту чушь?
Я смотрела на неё удивлёнными глазами. Вернее сказать — тупо, стараясь заставить мозг вернуться в нормальный режим.
— В жизни много чуши, в которую хотелось бы не верить, но реальность заставляет, — осторожно начала я. — К тому же, мне жутко одиноко. У тебя, кстати, нет никого на примете?
Я не ждала ответа, он не был мне нужен — я жаждала передышки, чтобы понять, что за этот час успела рассказать Соне. Я не помнила ничего, кроме своих воображаемых диалогов с Лораном и графом. Неужели я произносила их вслух?
— Откуда у меня знакомые мальчики, — ответила Соня. — Вся моя траектория передвижения: детская площадка — кухня, и если повезёт — гости с такими же папа-мамашами. Это ты дома не сидишь, у тебя постоянно какие-то презентации, музыкальные вечера, арт-воки, так они, кажется, называются?
Опаньки, пронеслось в моей просветлённой голове — точно! Пятница уже маячила на горизонте, и если я после недельного общения с графом все ещё останусь жива, то надо не забыть, что Лоран снизошёл до игры на выставке хозяина нашей очаровательной Софи, хотя абстрактное искусство и музыка Лорана не особо подходят друг к другу — проще было замутить музыкальную инсталляцию на пустых бутылках при помощи гитары Клифа, но это ведь меня не касается… Это музыкальный гений и гений от псевдо-искусства решают сами. Моё какое дело, мы с ним даже в разных залах будем… Я стану помогать Софи, ведь я не способна делать что-то своё… Мой удел теперь прислуживать всем: и вампирам, и их слугам…
— Ты уверена, что не ошиблась с выбором лака?
Соня скептически смотрела на мой фиолетовый лак с белыми разводами, но моя душа именно так сейчас себя чувствовала — она давно треснула и заросла паутиной… И вообще, как там говорили в России — мне фиолетово, фиолетово на все… Даже на зелёный лак на моих ногах… Боже, я чувствовала себя шестнадцатилетней дурой, но выбирать цвета надо было до травы… А вообще кому какое дело до цвета моего лака, а так я действительно больше соответствую комплименту графа…
— А с кем ты в цирк собралась? Я-то с детьми иду, а ты?
Это стало ещё одним откровением: о цирке я не помнила вообще, но телефон действительно высветил письмо о заказе двух билетов в цирк на эту среду. Мотоцикл в клетке… Со слонами…
— А я хочу отцу хозяина американский цирк показать, вернее наших оголтелых защитников животных…
Я сжимала в руке телефон, понимая, что даже словом не обмолвлюсь об этих билетах, чтобы не дать лишний повод Его Сиятельству поднять меня на смех. Да, бобер должен был вовремя выдохнуть, потому что я слишком надолго отпустила свой мозг на прогулку… Стресс, у меня просто стресс… Слишком много французских мужчин на мой больной американский мозг…
— Борщ будешь?
Я буду, я все буду, только бы посидеть в доме человека. Соня, ох если бы ты знала… Но я уже пришла в себя, хотя бы в той степени, чтобы не говорить, что живу с вампирами.
— Кстати, мне тут «Сумерки» подсунули, для моего уровня английского самое то… Как раз про вампиров… Только не понимаю, почему молодёжь так повёрнута на них…
Я медленно обернулась к Соне и сказала сухо и чётко:
— Я предпочитаю Франкенштейна гламурным мальчикам.
Соня как-то странно посмотрела на меня, и я поспешила улыбнуться. Она ставила на газ кастрюлю с борщом, а я стояла посреди гостиной, не зная куда спрятать глаза.
— Не порти платье, — А я и не заметила, что мну сарафан, как истинная неврастеничка. — Ты в нём королева, хоть на Бал к Сатане отправляйся.