Я не стала спрашивать для чего тот ему понадобился. Мне и так хватило его откровений, и следующая фраза могла перерасти в какую-нибудь катастрофу, а мне очень хотелось зарегистрироваться на рейс в Сиэтл, а там взять в аэропорту машину и махнуть в Ванкувер, даже не заезжая в родительский дом. Дрожащими руками я извлекла телефон из рюкзака и осторожно положила на стол перед графом.
— Вы хотите позвонить Лорану? — спросила я, посчитав безопасным вернуться за стол и допить ледяной уже кофе.
— Нет, я хочу погуглить, что несёт в себе имя Клиф. Вот забавно-то как… Прости мой французский экспромт, но мне не хочется читать это по-английски. Так… Носящий его человек склонен всё идеализировать, является очень чувствительной и увлекающейся натурой. Эти качества не следует игнорировать, потому как если Клиф не сумеет выразить себя через музыку, искусство или иные формы творчества, он становится жутко ревнивым и развивает в себе собственнические качества, от которых страдают окружающие его люди… — Граф даже причмокнул и протянул мне телефон через стол. — Никогда бы не подумал, что имя может управлять человеком. А ты думала об этом?
— Нет, не думала…
— И верно, — Я не могла понять, насколько серьёзен сейчас граф. — Ведь твоё имя должно было сделать тебя чистой и непорочной, а какой стала ты, а? С другой стороны наша встреча не случайна, ведь имя твоё происходит от греческого слова «катариос», и раз американская действительность так тебя загрязнила, тебя следовало очистить… Теперь ты в мыслях непорочна, что ребёнок. Славно, Кэтрин…
— Я больше не Кэтрин, — сказала я зло, глядя на смеющиеся каменные губы графа. — Зовите меня Джанет. Я даже документы поменяю.
— Джанет? — тянул граф насмешливо. — Ты погугли прежде значение этого имени.
И я дрожащими пальцами вбила подаренное мне Клифом имя в поисковую строку браузера.
— На иврите оно означает подарок от бога, — произнесла я зло, надеясь, что тут граф не сумеет ни к чему придраться.
— Да, не желал бы я получить такой подарок. Ну что ж, меняй имя. Но помни слова своего дорогого Самюэля Клеменса: «Милостью божьей в нашей стране есть такие неоценимые блага, как свобода слова, свобода совести и благоразумие никогда этими благами не пользоваться».
— Я учту, — ответила я сухо и поспешно поднялась из-за стола: — Спасибо за завтрак. Как всегда, он был великолепен. Особенно вам удалась беседа.
— На здоровье, Джанет, — сказал граф со злорадной улыбкой, но я стойко её вынесла. — Но прежде, чем ты уйдёшь, окажи мне маленькую услугу. Cómo se dice «enchanté» en español (Как сказать по-испански «очень приятно» (исп.)?
— Encantado? — ответила я, не задумываясь, и только потом, после довольной улыбки, графа, испугалась.
— Благодарю, Джанет. Мне очень жаль, что я не смогу говорить с Габриэлем по-испански, но хоть пару слов хотел бы вставить. Может, на завтрашнюю ночь я могу заполучить тебя в переводчики?
— Меня не пригласят, — отрезала я, чувствуя, как по спине скатилась струйка ледяного пота. — Да и потом я ни разу не слышала, чтобы кто-то из них говорил по-испански, при мне звучал только английский. Да и я с трудом могу связать три слова. Я учила испанский в школе всего год.
— Но ты ведь всё равно пойдёшь со мной на это пау-вау или нет? — Граф не сводил с меня глаз, и я чувствовала, как подаренная Клифом повязка ещё безжалостнее стягивает виски. — Лоран со мной не разговаривает, и я даже не уверен, что он до среды вернётся домой, а мне очень интересно побывать на индейской церемонии. А то что же это получается! Побывал в Калифорнии, а ни индейцев не увидел, ни американских горок!
На губах парижанина блуждала горькая улыбка, но я не знала, о чём и о ком сейчас сожалеет граф.
— Ну так мы можем сейчас сходить на аттракционы, — сказала я, пытаясь нащупать под ногами спасительную почву. — Парк открыт до десяти. К тому же, сегодня у них будет салют. И могу сказать, он не уступают тому, что устраивают здесь на День Независимости. Так что вы двух зайцев одним выстрелом…
Слово «убьёте» я решила проглотить, вновь перестав чувствовать уверенность в своей свободе.
— Я буду тебе очень благодарен, если ты составишь мне компанию на оставшиеся три дня. Почти что четыре дня, — поправил себя граф и тут же добавил, даже как-то слишком поспешно: — Но ты свободна отказать мне. Это просьба, не более того. Ты мне больше ничем не обязана. Ни мне, ни тем более Лорану.
Граф замолчал, и я тоже молчала.
— Как мне следует расценивать твоё молчание?