— И мы убили его сами.
Я молчала, понимая, что мои вопросы уже не важны. Я стала невольным слушателем его разговора с самим собой.
— Мы убили его подслащённой мёдом водой. Благодаря его смерти, врачи узнали, что младенцам нельзя давать мёд. Мы не были одни в нашем горе, но калифорнийское солнце не сумело растопить льда, сковавшего тело Джанет. Она стала пить и много. Я позабыл, как пахнет свежий воздух, его марихуановая сладость заменила прежнюю улыбку Джанет. Моя жена перестала улыбаться, совсем. Прямо как ты, ты почти не улыбаешься…
Я вздрогнула от неожиданного обращения к своей персоне. Теперь Клиф не глядел сквозь меня, а втягивал всю в чёрную дыру своих мёртвых глаз.
— Мы хотели быть другими родителями. Отличными от тех, кого рисовало телевидение. Наши женщины пошли против системы, объявив бойкот молочным смесям. Только грудь и никакого сахара. Он считался у хиппи самым страшным злом, потому детям подслащивали еду только мёдом. Скоро у младенцев стали случаться судороги, но и тогда никто не подумал обратиться к врачам. А когда нашего сына парализовало, звать врачей оказалось поздно. Было море полиции, копы и врачи пытались докопаться до причин — они боялись, что хиппи пичкают детей наркотиками. Но потом обнаружили лишь мёд и как-то догадались, что дело в нём. Сознание того, что она собственноручно убила ребёнка, парализовало Джанет — она перестала писать, порой могла не говорить со мной несколько дней подряд и однажды перерезала себе вены… Её спас индеец, которого мы приютили тогда на пару дней. Он предложил нам уехать из города. Я договорился с парнями удержать жильё, отменил все концерты, взял отпуск в китайской пекарне, где тогда работал… Мы жили в палатке в лесу, недалеко от Монтерея. Жена индейца заботилась о Джанет. Там мы и познакомились с Габриэлем, не понимая, конечно, его природы… Джанет обожала его рассказы. Особенно про человека-койота. Эти истории нельзя слушать сидя. Только лежа, и Джанет легко под них засыпала. Она вновь стала рисовать, только теперь птиц, косуль и даже змей… Они продолжали быть нереально-радужными, но эта радужность стала фальшивой, но я не хотел замечать фальши и принял её за излечение и потому со спокойным сердцем вернулся в город. Робби уже застал Джанет в приподнятом настроении, а потом она окунулась в лето любви, как мы назвали тусовку шестьдесят седьмого — столько народу приехало в город. Лица в нашей квартирке сменялись одно за другим, иногда у нас ночевало до десяти человек. Джанет была счастлива и будто забыла о ребёнке, а потом я начал примечать, что они часто закрываются с Робби в мастерской. С его подачи она начала творить под кайфом, и он стал для неё бесконечным. Робби вытащил на улицу бывшую коляску нашего сына и продавал с неё свои рукописные комиксы, убеждая Джанет тоже выставить холсты, и она согласилась, но когда продалось штук десять койотов, она кухонным ножом распорола все оставшиеся… Я решил отвезти её к Габриэлю, но пока забирал у парней мотоцикл, она выпила чуть ли не бутылку виски и оказалась не в состоянии куда-либо ехать… Вечер был убит, мы с Робби тоже напились, а дальше я помню слишком смутно… В каком-то припадке Джанет, которая, мы думали, уснула, разорвала новые комиксы Робби. Я пытался понять, что она хочет сказать, но её пьяный язык заплетался больше обычного. Тогда вместо ответа она схватила тушь и чистые листы. Робби не растерялся, тут же предложил отправиться в путешествие и каждому нарисовать своих героев. Мы были слишком пьяны и заглотили лишку, а потом как-то очутились в Монтерее уже без Робби и возможно добавили ещё. К утру она была мертва, а я… Я тоже был мёртв. Габриэль сказал, что нашёл нас в лесу — впрочем, по его словам нас отыскал койот. Меня он вытащил, а её, говорит, спасать было поздно. До сих пор мы оба числимся пропавшими без вести. Вот, даже листовка есть. Ей лет тридцать.
Клиф сунул мне потрёпанный бланк. Такой же, какие и сейчас присылают вместе с рекламой по почте.
— Так бы я выглядел в пятьдесят, — усмехнулся Клиф, ткнув пальцем в мелкий квадратик фоторобота. — Хочешь взглянуть на Джанет?
Я отрицательно мотнула головой.
— Что вы сделали с её телом?
Это была слишком долгая пауза перед коротким ответом:
— Сожгли.
Клиф быстро сгрёб все фотографии и, закинув коробку в шкаф, остался стоять ко мне спиной.