— Не хочу! — сказала я, чуть ли не со скрипом свешиваясь с кровати, чтобы поставить чашку с таинственной жидкостью на пол. — Я просто хочу спать!
Я мельком глянула на Клифа, чтобы тот не успел поймать моего взгляда. Его лицо походило на маску Пьеро — он был бледен и грустен, и я не удержалась от вопроса:
— Что с тобой происходит?
Я не смотрела ему в лицо, потому увидела, как он сжал кулаки.
— Я не сдержался, понимаешь? Мне так хотелось увидеть кровь этого графа. Габриэль будет мной недоволен.
Неужели моя догадка оказалась верной? Они вновь мерились с графом силами, но уже без секунданта Лорана.
— Индейские мальчишки тоже порой борятся до крови, но ими движет азарт, а не желание унизить противника. Я знал, что сильнее его, но сознание своей силы лишь раззадорило меня. Когда я учился в школе, никто не знал о карате, но однажды вечером я случайно попал в толпу, окружившую худого поджарого япончика. Всем было смешно слушать корявые россказни о том, что тот может без оружия справиться с противником. Тогда все дрались на ножах и были очень жестокими. Гитара всегда служила мне своеобразной защитой, с меня ничего не спрашивали, кроме музыки, да я и сам никуда не лез. Я не могу сейчас вспомнить, сколько их было — обозлённых белых парней, поставивших себе целью убить новоявленного каратиста. Именно убить — я понимал это, только знал, что не вмешаюсь, и никто не вмешается. Даже было что-то притягательное в роли зрителя, предвкушение убийства, за которое тебе ничего не будет. Это был страшный и жестокий бой. Япошка понимал, что сражается за свою жизнь. Он их победил, и они пошли к нему учиться. Учиться не карате, учиться убивать без оружия. Жестокость была на первом месте, и он это видел. Он видел кровь в их глазах, как у раненных быков. Он усаживал нас в ряд, заставляя медитировать. Выгонял глубоким дыханием злость, а потом заставлял неспешно разминать тело, чтобы мы позабыли, что впереди нас ждёт бой. Контроль, самоконтроль, вот чему он учил нас… И это то, что этой ночью я потерял. Полностью. Я стал одним из той толпы… Сможешь ли ты простить мне это?
— Мне не важен граф, — я попыталась увернуться от рук вампира, но куда мухе справиться с пауком!
— Мне он тоже не важен, — Лицо Клифа было слишком близко, и даже перевести взгляд на его губы я не могла. Вампир поймал мои глаза, безжалостно врываясь в голову своей волей. — Мне важно, чтобы ты не видела во мне чудовище, а именно так я повёл себя на пляже. Но мне стыдно, поверь. Мне стыдно.
Я кивнула, потому что уже верила ему и готова была поверить в любую иную ахинею, которую он сейчас мог понести, даже в реальность звёздных войн. Он разрушил поставленный графом барьер, и даже руки его потеплели. Что последует дальше?
— Это излишняя жалость к тому, кто попросил сына копаться в твоих старых фотографиях! — из последних сил выкрикнула я то ли себе в защиту, то ли то, что и старался вырвать из моей головы Клиф.
Он отпрянул, довольный. Пусть и с ошарашенным выражением лица — должно быть, не ожидал такого лёгкого успеха.
— Я знаю, кто такая Джанет, — прошептала я, закрыв лицо ладонями, чтобы удержать то ли слёзы, то ли новый потом тихоокеанской воды.
Клиф молчал. Наверное, его красноречие иссякло, выполнив свою миссию.
— Ничего ты о ней не знаешь, — сказал Клиф вдруг совсем тихо и покинул кровать.
Я слышала, как застучали кроссовки по ступенькам, как дважды хлопнула дверь в гараж, и вот он бросил на кровать пыльную коробку с такой силой, что крышка сама отлетела в сторону, рассыпав веером верхние фотографии.