— Почему ты не ушла? — спросил Клиф тихо. — Зачем нарушила наше уединение?
Я закрыла глаза, не в силах произнести жуткое слово — любопытство. Но, кажется, Клиф понял мой ответ и без слов и протянул горшок.
— Открой его.
Я в страхе попятилась, вцепилась в плед и замотала головой.
— Нечего бояться. Там просто пепел. Больше ничего. Мёртвый пепел.
— Это твой пепел. Я не имею на него права, — прошептала я, делая ещё один шаг назад.
— Имеешь. Всё, что произошло с тобой, произошло из-за этого пепла. Своей мечтой воскресить Джанет я разрушил твою жизнь. И я убил бы тебя, даже глазом не моргнув, если бы по случайности Лоран не выпил женской крови. Так что я даже не знаю, кому ты больше должна быть благодарна за свою жизнь: графу или Лорану.
Клиф хмыкнул и облизал губы, будто они пересохли, как у живого человека.
— Но ведь моя жизнь всё ещё на волоске, — еле проговорила я.
Губы затряслись, ноги подкосились, и я рухнула на землю, вцепившись в редкую траву пальцами, заменив облупившийся лак комьями земли. Клиф присел рядом, накрыл мои дрожащие ладони своими ледяными и, уперев свой лоб в мой, прошептал:
— Я не причиню тебе никакого вреда. Я обещал Антуану и не забираю свои слова обратно по прихоти индейца, который ничего не смыслит в вакцинах. Ты можешь уйти прямо сейчас или же… Ты можешь помочь мне сделать то, что я не в силах был сделать пятьдесят лет. Кэтрин, если в твоём сердце ещё осталась хоть одна песчинка твоей прежней любви ко мне, отпусти Джанет. Я не в состоянии сделать это сам.
Он сжал мои пальцы и заставил подняться. Его глаза были в моих, и сейчас я видела их блеск даже за дурацкой чёлкой, он был человеческим. Он был обманчивым, и я не должна была верить вампиру. Только разве я могла управлять своей верой? Клиф отпустил меня, поднял с земли горшок, потянул ноздрями воздух, словно искал знакомые запахи, и прикрыл глаза, будто впал в экстаз. Но промедление было кратким, он кивнул в сторону костра, и я медленно пошла туда.
— Достань из горшка пепел и выложи его в виде человеческого тела поверх одежды. Я не могу прикоснуться к нему, я боюсь просыпать.
Сердце моё сжалось. Я поняла, что он делает моими руками. Да, если просыпется хоть часть, пепел не соединится воедино и тогда Джанет не возродится к жизни. Это не прощание. Нет, это начало того, для чего меня приволок сюда Алехандро. Взять горшок и разбить… Только каков будет итог? Да, Клиф не сможет воскресить Джанет, но его злости хватить на то, чтобы убить меня на месте. Но если я умираю в любом случае, просто ли так или отдавая себя мёртвой Джанет, то не правильнее ли будет всё же разбить горшок? Какие спокойные это были мысли, длинные мысли, будто о ком-то постороннем. Да, я не владела собой, и сколько бы не принимала решений в голове, мои пальцы, подчиняясь чужой воле, прилипли к горшку, не давая тому упасть.
Наконец я поставила горшок на землю, спокойно открыла крышку и стала по щепотке доставать пепел и укладывать поверх разложенной одежды в виде тёмного силуэта — тело, ноги, руки, даже пальцы, сгибая их так, чтобы не уйти с ткани. Я работала медленно и осторожно, словно под пальцами рассыпался не пепел, а художественный песок. Только с головой я не знала, что делать — выложить пепел на голых ветках было невозможно. Я обернулась к Клифу, который всё это время молча стоял у меня за спиной, и увидела в его руках ножницы. О, да — как же я не додумалась сама! Мои волосы! Вот для кого я растила их по его просьбе… Я натянула волосы, чтобы отрезанные пряди были как можно длиннее и выложила их на костре аккуратным овалом, спуская мимо лица на пепельные плечи. Теперь можно было высыпать в середину оставшийся пепел.