— А Алехандро? — едва выдохнула я. — Он пытался вас убить, я слышала это на церемонии…
— Совсем не из-за сестры. Это случилось раньше смерти Марии-Круз. Я обыграл его в кости. И при жизни он смирился с решением Габриэля. Удивительно, насколько живой человек не в силах разглядеть вампира. Я принимал Габриэля за живого, когда ходил к ним в деревню рисовать…
— Вы жалели о смерти Марии-Круз?
— Нет, это стало облегчением. Я не жалел и о сыне. Я знал, что такое жизнь байстрюка. А на его матери я никогда бы не женился, у меня не было силы духа отца. Я жалел об Аните. Её единственный поцелуй я запомнил на всю жизнь.
— И вы уехали в Париж?
— Не сразу, у меня не было ни гроша в кармане. Я жил с индейцами в Санта-Крузе, чтобы не попасться случайно на глаза знакомым в Монтерее. Потом началась золотая лихорадка, и я перебрался в Колумбию, пока в городок не набежало золотоискателей. Годы летели быстро, я накопил денег и перебрался на восточное побережье, где встретил Дега и его семью… Потом отправился с ним в Париж. И с тех пор я парижанин. А теперь припаркуйся где-нибудь. Время проститься.
Две минуты, пока я искала, где остановить машину, граф молчал, потом, не говоря больше и слова, перебрался назад, но крышку не захлопнул.
— Катенька, ты не мёртвая ветка можжевельника. Габриэль научил меня выбирать живые.
Когда я склонилась над графом, его глаза уже были закрыты, и выглядел он обыкновенным покойником. Я позвала его тихо, потом настойчивее, но он больше не отозвался. Я склонилась к его лицу и запечатлела на лбу короткий поцелуй.
— Спасибо вам, Антон Павлович, — прошептала я, но он не возмутился упоминанию своего забытого имени.
Лицо его застыло в безмятежности смерти. Я опустила крышку гроба, повернула ключ, кликнула до сих пор мертвенно-неподвижно сидевшую в кресле собаку, решив выгулять перед полётом. В ближайшую урну я опустила ключ, борясь с желанием открыть гроб и заставить господина Сенгелова взглянуть на меня в последний раз. Моя калифорнийская жизнь закончилась.
========== Глава 38 ==========
Вокруг сновали сотни людей, но я не видела и не слышала их. Внутри разлилась пустота, заполнив собой всё, что когда-то умело чувствовать. Кажется, после змеи я была живее. Прощальный поцелуй убил во мне что-то очень важное, надежду стать кому-то нужной. Где-то в подсознании я всегда верила, что граф заботится обо мне не из-за скуки и жалости, но прощание доказало обратное. В голове отчётливо прозвучали слова Лорана, что если я не составлю для его отца культурную программу, мне придётся развлекать его самой. Должно быть, до встречи с индейцами он действительно развлекался моими проблемами и, лишь столкнувшись лицом к лицу со своим создателем, вытащил меня из сплетённой Клифом паутины. Или всё же Клиф сам отпустил меня? Или, если верить словам Габриэля, мой живой дух победил двух мёртвых…