Освежённый, он вышел в комнату и посмотрел на бумажный пакет на столе. Внутри лежало печенье Мэйшэн.
— Вообще я сладкое не люблю.
Чтобы не обижать её, он взял пакет, не открывая.
Теперь Лейфон открыл пакет. Сладкий аромат вырвался на свободу и защекотал ноздри. Он не мог объяснить почему, но это был запах Мэйшэн. Лейфон как наяву увидел её лицо. Она обожала готовить сладости, и ради них взялась за работу, делать которую не очень умела. Он вспомнил, как покрасневшая Мэйшэн, опустив голову, смотрела на уплетающего сэндвичи Лейфона.
Лейфон закинул печенье в рот.
— Сладкое.
Как он и ожидал. Но сладость на языке не была неприятной. Когда ты устал, бывает полезно поесть сладкого.
— Э-эх…
Лейфон сел, держа пакет в руке. Убрал упавшую на глаза чёлку и уставился в пол.
Он соврал Мэйшэн. Точнее, скрыл то, что выставило бы его в невыгодном свете. От этого никому хуже не будет. Он понимал, что просто хочет выглядеть хорошим, и от этого понимания был сам себе противен.
Так или иначе, его обман раскрыт. На состязании он поступил глупо. Не собирался побеждать, но его другое «я» сделало всё, что нужно для победы. Всё выглядело так, будто он скрывал свою силу, чтобы нагло выпендриться под конец.
Да и что ему делать теперь, после победы? Снова учиться Военному Искусству? Нет. А тогда…
— А чем я хочу заниматься? — в который раз спросил себя Лейфон. Но от повторения легче не становилось.
Военное Искусство исключено. Что ещё остаётся? Какое ещё дело он для себя видит?
Никакого. Просто хочет чем-нибудь заниматься. Идёт по пути без мечты и препятствий. Он просто хотел идти по дороге, полагаясь на собственные силы. И даже не решил, куда идти. Ради этого приехал в Целни. Но положение Целни и осведомлённость президента школьного совета о его прошлом лишили Лейфона возможности найти то, что ему интересно.
Он взял ещё печенье. Мэйшэн, наверное, знала, что он не любит сладкое — она положила поменьше сахара. Получилось вкусно.
От её заботы Лейфону было нехорошо. Он чувствовал себя виноватым. Что за человек этот «великолепный Лейфон» в ёё глазах?
— Вкусные, да уж.
Он съел ещё одно.
* * *
День после боя пролетел незаметно. Наступила ночь.
Наруки шла вдоль боевой площадки с фонарём в руке. На груди красовался значок городской полиции. На портупее висела дубинка. Она патрулировала в паре с сэмпай с военного факультета.
— Так тот первокурсник из семнадцатого взвода — твой одноклассник?
— Да.
Наруки усмехнулась любопытству напарницы.
С наступлением ночи многие переместились в более оживлённую часть города, и в прилегающих к площадке районах было тихо и безлюдно. Некоторые пытались этим воспользоваться, например, ищущие укромное местечко влюблённые парочки или проводящие нелегальные эксперименты студенты алхимического и машиностроительного факультетов. И всё же патрулирование было спокойной работой.
Сэмпай рассказала, чем здесь занимаются студенты-алхимики и как студенты машиностроительного используют свои машины для подпольных азартных игр. Каким-то образом разговор перешёл на Лейфона.
— Он невероятен. Немногие могут достичь такого уровня в Военном Искусстве. Кто он такой?
— Ну, он… мало о себе рассказывает.
Точнее, не любит рассказывать о своём прошлом. На вчерашнем праздновании ему задавали множество вопросов, и ответом на все был лишь его кислый взгляд.