- Ты!
Я улыбнулся так, что думал - рот порву:
- Приятель, вот увидел тут тебя и решил извиниться за тот раз. Вино будешь? – и поспешно набулькал снова. Эреб с ним, своя рожа дороже!
Думаете, он отказался? На установление дружеских связей ушло полкувшина. По времени это было недолго. Когда он размяк, я мог безопасно приступать к расспросам.
- Гарпал, как ты того кривоногого в таверне, а? Мне бы так!
Погонщик довольно крякает, разглядывая свои волосатые руки – каждая с мою ляжку величиной.
- А с чего он к тебе пристал, этот гунн?
Справедливости ради, это Гарпал пристал к гунну. Но сейчас это неважно.
- Гунн?
- Ну, да! Ты не заметил, что плоскомордый был гунном? Он на тебя, а ты его ка-ак!..
Вот эта тема Гарпала увлекает больше:
- У-у, я его…
Да, он всегда такой красноречивый!
- Подлая гуннская рожа! У него ещё ноги такие кривые, он, верно, катится, а не ходит.
Изо всех сил пытаюсь вспомнить ещё хоть какие-то приметы лазутчика, чтобы пробудить заскорузлую память Гарпала. Ничего на ум не приходит. Гунн был осторожен и внимателен. Не случись ему ненароком толкнуть это мясо, даже Визарий бы ничего не заметил.
- Слушай, а ты бы смог сказать легату, что видел того плоскомордого в таверне перед набегом?
Смотрит на меня тяжелым бычьим взглядом.
- Гарпал! Ты смог бы узнать его?
- Ум-м… кого?
- Ну, гунна – плоскорожего, кривоногого страшилу! Сделай это для меня, а? Мы же с тобой вместе дрались!
Надеюсь, он не вспомнит, с кем именно!
- Ага… - говорит Гарпал. Неужели просветление. – А ты кто?
Так, приехали. Начинаем снова. Хозяин, ещё кувшин!
Когда всё закончится, Визарий полмесяца будет поить уже меня. И хорошим вином, заметьте. В благодарность за спасение.
И снова я что-то упустил. Какой-то решающий миг, когда рассудок покинул погонщика. Он внезапно заревел бугаём и ударил кулаком по столу:
- А-а-а! Убью!!!
Свидетель хренов, разрази его Юпитер!
Я успел увернуться, и первое, что сокрушил Гарпал, был опустевший кувшин. Второе – челюсть соседа слева. Не считайте меня трусом: впервые я сбежал без малейших угрызений совести. Если он меня расплющит, моего задумчивого друга ждут большие неприятности.
*
Это была очень долгая ночь. За свою жизнь не припомню дольше. Я несколько раз из конца в конец прошёл улицу, где мы обнаружили степняка. Не было надежды найти тело, но может, мне встретятся те ребятки, что его зарезали? Не знаю, как стал бы я их убеждать.
В самый глухой час ночи начал ломиться в ворота имперского лагеря. До сих пор загадка, почему меня впустили. Угрюмый центурион с фурункулом на щеке молча выслушал сбивчивые уверения, что мне надо говорить с легатом, а потом сам провёл меня в принципий. Кажется, я видел этого воина вечером у пожарища, когда забрали Визария. Он меня точно видел.
Легат не спал. Светильник горел тускло, и я видел лишь спину в блестящем пластинчатом доспехе. Квириний стоял у окна и смотрел в темноту – туда, где замер испуганный город. Увидев меня, он не удивился:
- Зачем ты здесь, Лугий?
- Ты знаешь, зачем, легат.
Он снова отвернулся к окну:
- Знаю.