Лицо Доната сделалось каким-то другим. Я не уверен в том, что его намерения кристально чисты. Я уверен, что он опасен и очень хитёр. Но он мне нравится. Вечно я выбираю в друзья самых трудных людей.
- Вот потому ты писал для меня то письмо. Я не могу даже ложку держать этой рукой. Приск ведёт все записи, но у него опять боли в суставах. Ты поможешь мне, Визарий? У тебя хороший почерк.
Он разговаривал со мной, как с другом. Кажется, ему и впрямь нужен тот, кто понимал. Им оказался я. Поэтому я с удовольствием занялся хозяйственными записями, о чём просил Публий. Он диктовал мне, а я писал на папирусных листах. Это был какой-то расчёт, касающийся выработки с рудников. Не думаю, что в этом много смыслю. Но от меня и не требовалось.
Я исписал пять листов, когда в библиотеку заглянул Проксимо. Ожидал ли он, что дядька жарит меня на медленном огне? Во всяком случае, его точёное лицо выражало изумление, когда он обнаружил наши занятия. Впрочем, он быстро овладел собой и сделал вид, что пришёл за книгой. Величественно проковылял мимо стола, где я прилежно скрипел пером. Он не только меня не удостаивал разговором. Кажется, мне досталась только часть того, что предназначено Публию.
А потом его взгляд упал на исписанные страницы. И в глазах отразилось величайшее изумление. Он несколько мгновений оторопело пялился на меня, пока дядюшка не спросил, в чём он нуждается. Проксимо встряхнулся, как разбуженный и молча устремился прочь. Но на пороге снова глянул на меня, и это был какой-то новый взгляд.
*
Совершенно неожиданно в доме появилась мода на Визария. Начал, разумеется, Публий, но остальные присоединились, и весьма поспешно. Я не мог уследить за сменой их настроений.
Начать с того, что Проксимо заговорил со мной следующим утром. Прежде он молчал с упорством Муция Сцеволы. Перемену я отметил ещё во время пробежки в лесу. Парень скакал в своей обычной манере, но дышать стал значительно ровнее. Мне подумалось, что тело начинает свыкаться с движением, но причина оказалась не только в этом. В тот день я позволил ему достичь родника, где обычно освежался без него. И, кажется, это я сам подзабыл, что должен вызывать у него только ненависть. Был так доволен, что произнёс, не подумавши, как всегда делал с другими учениками:
- Молодец, на сегодня хватит.
И прикусил язык. Проксимо вскинул голову, поняв, что я его впервые похвалил. Ну, не брать же слова обратно. Я не успел выдумать ничего такого, чтобы исправить эту ошибку, когда парень набрал воздуху в грудь. Потом выдохнул. Потом всё же произнёс:
- У меня получается то, что ты хочешь, учитель?
Он тоже впервые назвал меня учителем. Разговор, внезапно начавшись, повлёк наши отношения в какую-то совершенно иную сторону.
- Даже больше, чем я рассчитывал. Ты достаточно окреп, и дыхание стало лучше. Ноги держат тебя увереннее даже при быстром движении. Я не ожидал успехов так скоро.
Проксимо сосредоточенно кивнул. Его взгляд был обращён куда-то вглубь себя, словно искал там какие-то ответы. Он даже не заметил, что я не дал ему долго рассиживаться у родника, и мы давно уже идём по дороге, причём довольно быстро.
- Значит, ты считаешь, что у меня получится владеть мечом? – взгляд пристальный, но без враждебности.
На это нужно было отвечать совершенно искренне - всё, что происходило сегодня, могло быть испорчено одним неверным словом.
- Я хочу, чтобы ты понял: тебе никогда не стать таким бойцом, как другие. Для этого нужны две здоровых ноги.
Он напрягся, но я не дал ему вставить слово.
- Однако это не значит, что ты не сможешь биться. Просто придётся стать не таким, как другие. Недостаточную подвижность ног можно компенсировать устойчивостью, силой рук, длиной меча, - я подумал, что ему это нужно знать. – У моего друга подрублено сухожилие на щиколотке, и нет двух пальцев на правой руке. Однако он ещё способен оборонить себя и свой дом.
Вымолвив, я вдруг понял, до какой степени мне не хватает Томбы. И Лугия с Аяной. И вообще, я тоскую по любви и пониманию. Даже по их подковыркам тоскую. Кого они шпыняют, когда я здесь? Им меня тоже не хватает?
Что из этого уловил настороженный взгляд Проксимо?