- Все вы – добрые самаряне, - однажды сказал Пётр.
Златка потребовала объяснить, и монах рассказал:
- Один человек шёл из Иерусалима в Иерихон, и на него напали разбойники. Тяжко изранили и бросили на дороге. Той дорогой ехал священник. Увидев раненого, он испугался и проехал мимо. Потом также мимо прошёл и левит – учитель законов. А добрый житель Самарии, в которой не почитают истинного Бога, помог несчастному, ничего не требуя для себя. Так записано в святом Евангелии. Вот и я говорю: какая разница, как молится человек, если он добр и праведен?
Златка всегда слушала Петра, открывши рот – ей нравились истории про Христа. Мне же пришла вдруг мысль. Разыскала я купленный свиток и подошла к монаху.
- Ты книжный человек. Можешь разобрать, что здесь?
Он долго читал ломкие листы, потом спросил:
- Откуда это у тебя, женщина?
- Сыну купила, - сердито молвила я. – Вырастет – прочтёт.
Он снова читал и хмурил брови.
- Что в нём?
Пётр свернул рваный пергамент и сказал:
- Это писал Овидий, римский поэт, живший четыреста лет назад. За непристойные стихи император изгнал его из Рима на дальнее побережье Понта, где тот и умер.
Кажется, я прежде слышала от Визария это имя. В Томах Овидий жил, Томы от Истрополя совсем недалеко.
- Прочти мне, что пишет Овидий.
Монах снова нахмурился, но всё же прочёл:
- Вместе накройте землёю, единым накройте курганом
Тех, кто был связан любовью и жизни последним мгновеньем.
Ты же, о древо, ветвями покрывшее тело Пирама,
Вскоре покроешь меня, и да будут же знаком печали
Чёрного цвета плоды; сохраняй их отныне навеки
В память о дважды пролившейся крови: Пирама и Тисбы.
- Едва ли твой сын будет читать Овидия, добрая женщина. Овидий не писал о подвигах, он писал о любви.
Овидий писал о любви. Ничего я не знаю о Пираме и Тисбе, что умерли и похоронены в одном кургане. Только сердце рванулось в ответ. Почему никто не сказывал мне, что в свитках записаны песни?
- Почитай ещё!
Он прочёл:
- Вот завершился мой труд; его ни Юпитера злоба
Не уничтожит, ни меч, ни огонь, ни алчная старость.
Пусть же тот день прилетит, что над плотью одной возымеет