Уизли выругался. Его девушка и сестра укоризненно посмотрели на него.
— Ну, а что? Гермиона, а ты не заметила, как он всех осматривал исподтишка? Замышляет гадина что-то. Еще руку свою все потирал! Может, у него обсыпной лишай? — мечтательно предположил Рон.
— Братец, я смотрю, ты за ним пристально наблюдал, даже слишком! — весело констатировала Джинни. — С чего бы это?
Рон начал краснеть и возмущаться под дружный смех Гарри, Джинни, Невилла и Луны.
— Может, хватит про этого аристократического отпрыска? — спросила Гермиона, с трудом перекрикивая общий смех. — Не находите, что это какая-то не та тема для разговоров? Слишком много чести, если мы будем о нем думать! А у вас еще есть целый год перемывать ему кости.
— Согласен, — произнес Гарри, приобнимая Джинни. — Вообще, мне хочется говорить только о приятном. Ведь мы возвращаемся в Хогвартс!
Гермиона ответила Гарри улыбкой. Она очень хорошо знала, как школа чародейства и волшебства ему дорога. Хогвартс был и оставался родным домом Гарри. Ни дому Дурслей, ни дому на площади Гриммо не удалось заменить это место в сердце Поттера. Хотя у бывшего дома Сириуса Блэка были все шансы в дальнейшем стать на планку рядом с Хогвартсом.
Поезд полз тихо-тихо и, в конце концов, остановился. Ученики тут же с диким ревом бросились к дверям и вывалились на крошечную темную платформу. От холодного вечернего воздуха пробирала дрожь.
Затем над головами ребят поплыла лампа, и Гарри, Рон и Гермиона услышали знакомый голос:
— Первокурсники! Первокурсники, сюда! Гарри, ты как? — огромный великан махнул своей ладонью, чуть не сбив при этом стоящего рядом старосту из Пуффендуя.
— Хорошо, Хагрид! — ответил Гарри, вместе с друзьями подбегая к лесничему. — В этом году должно быть много первокурсников!
— Да не так уж много энтой мелочи! — добродушно пробасил Хагрид, следя за погружением первокурсников в лодки. — Вместе с прошлогодними и теми, кто в этом году письмо получил. В прошлом году их всего одиннадцать было, вот так вот. Не хотел никто своих детей-то в Хогвартс, тут же такое творилось…
— Да, нам рассказывали! — тихо произнесла Гермиона, вспоминая рассказы учеников Хогвартса в Выручай-комнате. Тогда она никак не могла поверить, что учеников заставляли пытать Круциатусом других провинившихся учеников. Такого она не ожидала даже от Пожирателей Кэрроу.
Они еще некоторое время болтали с добродушным великаном, который делился свежими новостями о восстановлении Хогвартса и жизни Хогсмида. Остальные ученики же спешили забраться в кареты, чтобы уже скорее очутиться в теплом и приветливом замке.
Больше половины учеников отчетливо видели, что в эти кареты впряжены фестралы. Многие из них в этом году видели смерть, причем не единожды, даже среди первокурсников были те, кто видел черных крылатых лошадей. Что же уж говорить о тех, кто участвовал в Битве за Хогвартс.
Теперь уже никто не посмел бы смеяться над Луной Лавгуд, рассказывающей об изяществе и красоте скелетов лошадей, обтянутых кожей. Правда, от жутковатого и потустороннего вида фестралов многим было не по себе.
Неожиданно что-то произошло. Фестралы замерли, навострив когтистые уши, ноздри их ужасных носов затрепетали. А затем все кареты разом повернулись обратно, снова спеша к платформе, где все еще стоял «Хогвартс-экспресс». Еще не успевшие погрузиться в кареты и лодки ученики замерли, замер и Хагрид, поймавший чью-то жабу, очень напоминавшую Тревора.
— А ну, остановитесь, куда погнали! — грозно пробасил он. Но фестралы, прежде всегда подчинявшиеся голосу великана, не обратили на него внимания.
В данный момент они вели себя более чем необычно. Стадо скелетоподобных лошадей, запряженных в кареты, окружили одного-единственного ученика. Сам ученик тоже был немало удивлен неожиданной любовью фестралов, если так можно было назвать их радостное ржание.
— Не могу поверить, — тихо произнес Рон, наблюдая за тем, как фестралы окружили Драко Малфоя.
— Че им от него-то надобно? — спросил Хагрид, от удивления у него даже голос сел. — Вот загадка так загадка!
Ученики Хогвартса с не меньшим удивлением и растерянностью взирали, как Малфоя окружили фестралы и как он гладит морду одной из этих тварей. А слизеринец ничуть не смущался такому вниманию, он вообще, похоже, ничего не замечал вокруг.
— Надо что-то делать! — наконец, произнесла Гермиона, хмуро и недоверчиво разглядывая Драко. — Мы же не можем до ночи сидеть на платформе только потому, что Малфою вздумалось погладить зверушек.