— Джеймс! Какими судьбами?
Это был ее друг из Австралии. Фотограф, сделавший ее снимки для журнала «Тинейджер».
— Да все по работе. Вот фотографирую разных британских политиков на какой-то там важной ассамблее. А ты учишься?
— Да. Последний курс Хогвартса. Позволь тебе представить моих друзей: Гарри, Рон и Джинни.
Джеймс поочередно пожал всем руки. Рон это сделал крайне нехотя, ревниво поглядывая на сияющую Гермиону.
— Можно мне с вами? — спросил Джеймс.
— Да, конечно…
— Нет! — резко заявил Рон.
— Почему это? — не поняла Гермиона.
— Я не хочу, чтобы он пялился на тебя!
— Не придумывай, пожалуйста. Джеймс — мой друг и очень хороший человек!
— Ты его защищаешь? Он что, тебе нравится?
— Рон, не в том дело. Он — мой друг! Неужели это так сложно понять?
Рон, уши которого стали пунцовыми, брезгливо посмотрел на Джеймса.
— Все с тобой ясно, в Австралии у тебя появились новые хорошие друзья, не чета нам! Теперь понятно, чего ты не хотела оттуда уезжать!
— Да как ты смеешь такое говорить девушке? — вспылил Джеймс, медленно подходя к Уизли. Рон, не долго думая, заехал ему по челюсти и получил удар в живот.
Какие-то младшекурсницы испуганно завизжали. Дерущихся тут же растащили.
— Рон, опомнись! — закричал Гарри. Рон поспешно вырвался от него.
— Иди, помоги своему другу! А то он никак не очухается! — произнес Рон, обращаясь к Гермионе. Его уже начала окружать толпа восхищенных малолеток, которые что-то кричали о противных иностранцах и пытались удержать гриффиндорца от продолжения драки.
— Рон, я не пойму, что с тобой случилось? Ты не был таким, никогда не был! — произнесла Гермиона.
Рон пожал плечами.
— Это слава ударила тебе в голову! Ты всю жизнь был в тени, а теперь, когда у тебя столько фанаток, ты перестал быть Роном, — убито произнесла Гермиона, наблюдая, как девушки повисли на Роне.
Лицо Рона стало злым. Староста школы задела опасную струну в его сердце.
— А тебе-то что? Ты же у нас самая умная, постоянно в библиотеке сидишь, не выходишь оттуда! И вечно говоришь, что и кому делать! Вечно твои придирки: то не делай, се не делай! И взгляд, будто мы все по сравнению с тобой тупые и неотесанные! — в толпе учеников Хогвартса раздались согласные крики. — Вот староста теперь. Вообще спуску не стало. Тебе ж только власть нужна, чтобы управлять всеми…
— Замолчи! — крикнула Гермиона, ощущая, как в сердце разрывается что-то.
— Не буду. Я не хочу всю жизнь подчиняться тебе. Не делать того, не делать этого. Надоело!!! Мне надоело это!
Толпа притихла.
— Тогда иди к своим малолеткам, к Лаванде, к кому угодно! Раз я такая ужасная! — Гермиона сама не понимала, что говорит. Лишь бы ударить его побольнее.
— И пойду! — уверенно произнес Рон. Его лицо было перекошенным, почти таким, когда он носил на себе медальон-крестраж. — Она не такая, как ты. Ей нужен я, а не книги. ОНА ЖИВАЯ!!!
Гермиона почувствовала, как подкашиваются ноги. Она не могла больше выносить этого. Это все было неправдой. Бредом, кошмаром. И сейчас она проснется.