— Ты забыла добавить, что мы довольно глупо попались на уловку. — Грим поднялся с кресла, встал возле окна, задумчиво глядя куда-то вдаль. — Я не почувствовал. Не понимаю…
— Грим, а меня сильно ранило?
Малфой отвлекся от своих размышлений, внимательно посмотрел на Гермиону.
— Достаточно. Рэй вылечил переломы, ушибы, но твое лицо…
Гермиона в ужасе прикоснулась к лицу, ощущая подушечками пальцев жесткую ткань бинтов.
— Рэй сказал, что шрамы сойдут максимум в течение двух недель, если регулярно наносить мазь на лицо. И, предупреждая твой вопрос, ты две недели поживешь у меня, пока полностью не восстановишься. В Хогварсте я все уладил. Директор и твои друзья думают, что ты вернулась домой, потому что твой отец находится при смерти, — Грим поискал что-то в кармане и протянул Гермионе пачку писем. — От твоих друзей. Домашние задания придут в конце недели.
— Но как ты убедил МакГонагалл отпустить меня?
— Ничего сложного. Я воспользовался оборотным зельем, что осталось в твоей комнате. Директор даже не попросила доказательств в подтверждении моих слов, сразу же поверила и отпустила.
Да, и мне пришлось пережить бесконечные объятия твоих друзей, когда они якобы прощались с тобой. Ужас.
Гермиона рассмеялась.
*
Утром и днем Малфой находился в Хогвартсе, посещал уроки, обедал в Большом зале, выполнял обязанности старосты школы. А вечером запирался в своей комнате и трансгрессировал оттуда в квартиру, неизменно интересовался у эльфа о самочувствии мисс Грейнджер и лишь изредка навещал ее, когда она спала. Возможно, она обижалась, что Грим не навещал ее, ведь Драко не разрешал эльфу говорить, что он каждый день бывает здесь и справляется о ее здоровье. Почему — он и сам не знал.
В одну из ночей его опять мучила бессонница. Сон не шел, промучившись до двух часов ночи, Драко встал с кровати с твердым намерением найти или украсть у кого-нибудь сонное зелье.
«Интересно, как там Гермиона?»
Желание увидеть её взялось из неоткуда, но уже не отпускало Грима. Набросив на себя мантию поверх пижамы, он трансгрессировал.
Отчаяние.
Когда глаза привыкли к темноте, Драко разглядел на полу неподвижную фигуру.
«Люмос».
Магический огонек, вырвавшись из его ладоней, осветил лежащую на полу девушку.
— И чего мы здесь разлеглись, Грейнджер? — зло произнес Грим.
— Захотелось, — огрызнулась Гермиона.
Радость. Облегчение.
«Сумасшедшая Грейнджер».
— Мне было душно, — отрывисто произнесла Гермиона. — Я хотела открыть окно.
Грим только сейчас почувствовал холод, царящий в квартире.
— Упала. А сил подняться нет.
— А где Твинки?
«Убью идиота!»
— Я его отпустила. Он плохо себя чувствовал вроде бы из-за последствий какого-то темного заклятия. А вызвать обратно не смогла, я ведь не являюсь его хозяйкой. Ты бьешь своего эльфа?
— Нет, конечно. Он сам себя бьет. Все они мазохисты. А почему не воспользовалась магией? Забыла, что ты волшебница? — процедил Малфой.
— Моя палочка осталась в том доме. Не думаю, что после взрыва она уцелела.
Черт. Он совсем забыл про палочку.
— А кристалл? Почему ты не вызвала меня?
— Не хотела тебя беспокоить.
— Какое благородство! — яростно произнес Драко. Открытое окно, подчиняясь его невербальному приказу, с шумом захлопнулось. Стекла задрожали. — Лежишь на полу под сквозняком, дрожишь от холода и плевать тебе, что я каждый день справляюсь у Твинки о твоем самочувствии…
— Правда? — спросила Гермиона.
Удивление.
— Нет, — ответил Грим, поднял девушку на руки, удивившись про себя, какая она легкая.
Малфой осторожно положил ее на кровать, но Гермиона вцепилась в его руку, не желая отпускать.
— Не уходи.
И он не может сопротивляться. Черт. И когда она обрела над ним такую власть?