Гермиона касается его волос, плеч, расстегивает рубашку. А он мягкий, теплый, как любой другой человек. Думала ли она раньше, что Малфой — человек? Нет. Для нее он всегда был Пожиратель смерти. Но не сегодня.
Сегодня он человек, красивый парень, который сможет, она уверена в этом, помочь ей…
Гермиона целует его.
Драко резко распахивает глаза и инстинктивно отталкивает от себя девушку.
Рубашка на нем почти полностью расстегнута, лишь две нижние пуговицы остаются застегнутыми. Гермиона недовольна этим.
— Грейнджер? — пораженно восклицает Малфой. — Что ты хочешь?
— А что, не ясно? — Гермиона игриво улыбается. — Я хочу тебя здесь и сейчас.
Вожделение мчится вместе с кровью по ее венам.
— На тебе заклятие? — устало интересуется слизеринец.
— Заклятие? Нет, Драко.
Гермиона замечает, как на лице слизеринца промелькнуло удивленное выражение.
— Ты такой привлекательный. Как же я раньше этого не видела? Такое тело, — Гермиона подходит ближе, Малфой отступает на шаг и упирается спиной в шкаф, — мне очень хочется узнать, как это — быть в твоих объятиях, чувствовать себя покоренной тобой, только тобой.
Да, она истекает уже от одного взгляда на него.
— Грейнджер, ты не в себе, — вкрадчиво, как с умалишенной, говорит Драко. — Сейчас я отведу тебя к мадам Помфри, и она хорошенько вправит тебе мозги.
— Конечно.
«Малфой, ты не устоишь передо мной. Не сможешь. Ты такой доверчивый».
Слизеринец упускает момент, и она вплотную приближается к нему, проводит теплой ладошкой по его ключице, груди, животу, обводит указательным пальцем пупок и опускает руку ниже. Драко грубо отпихивает ее.
«Что бы ты не говорил, Малфой, но я убедилась, что ты хочешь меня не меньше».
— Грейнджер, хватит! Мне придется обездвижить тебя.
На ее лице появляется ухмылка.
— Ну, если тебе так нравится.
Она снимает свитер, он с мягким шелестом падает на пол, следом летит заколка — волосы шелковистой волной рассыпаются по обнаженным плечам.
— Я же все о тебе знаю, Малфой.
Слизеринец не сводит с нее напряженного взгляда. Его зрачки расширены, а сдерживать эмоции все труднее.
— Да неужели?
— Ты одинок, очень одинок… Брошен. Один в целом мире. Никому не нужен, всем наплевать на тебя, твои мысли, переживания.
Маленький шажок вперед, расстояние между ними сокращается до нескольких сантиметров. Слишком далеко. Она уже изнывает от желания.
— Друзья, родные не понимают тебя, не принимают таким, какой ты есть на самом деле. Никто не знает, сколько ты пережил за этот год, что видел, делал. Неприкаянная душа, блуждающая по миру в поисках успокоения.
Тебя не хватает ласки. — Гермиона проводит ладонью по его щеке. — Человеческого тепла, — она прижимается к нему своим горячим обнаженным телом. — Любви.
Гермиона целует его. И Драко больше не сопротивляется ни ей, ни себе.
Она растворяется в его объятиях, в аромате его кожи, в его нежности, и не думает, совершенно не думает, почему делает это.
Драко подхватывает ее на руки, содрогается от близости ее горячей кожи, ее губ, ее горящего страстью взгляда. И тоже забывает обо всем и растворяется в ощущении.
— Драко…
Она шепчет его имя и чувствует, что последняя преграда между ними разрушена. Нет времени удивляться.
Драко целует ее лицо, губы, щеки, волосы. Но ей недостаточно, она хочет почувствовать его в себе.
— Скорее! — произносит она, не дожидаясь, сама расстегивает его брюки.
Но Малфой останавливает ее. Гермиона непонимающе смотрит на него. Что он еще хочет?
— Я люблю тебя! — произносит она и понимает, что слова правильные.
— И я тебя.
Малфой целует ее, знакомое ощущение трансгрессии — и они в комнате слизеринца…
Гермиона открыла глаза.
Малфой трансгрессировал в Хогвартсе.
В Хогвартсе невозможно трансгрессировать.