Кошмары находили отражение в ее картинах.
Согласно назначению лечащего врача с 16:00 до 17:00 Гермиона вместе с большинством пациентов на ее этаже посещала арт-терапию. Практически каждый психически больной (независимо от своего возраста) участвовал в арт-терапевтической работе, которая не требовала каких-либо способностей к изобразительной деятельности или художественных навыков. Одни рисовали кистью, другие размазывали краски на холсте пальцами, третьи использовали вместо холста собственную одежду и тело. Но все они были одинаково увлечены процессом, и печать безумства на их лицах становилась менее яркой.
В один из таких сеансов приобщения к искусству Гермиона выводила на холсте багрово-черную мазанину из силуэтов корчащихся от боли, когда услышала тихий вопрос:
– Ты расскажешь, что случилось дальше?
От неожиданности Гермиона выронила кисть. Обернувшись, она увидела рыжеволосую девушку лет семнадцати с ладонями, измазанными в оранжевой и фиолетовой краске.
– Дальше?
– После того, как Гарри выпил зелье «Феликс и Фелицис»?
– Кто ты? Откуда ты знаешь?
– Ты обещала, что расскажешь! – обиженно протянула рыжеволосая девушка. – Ты такая гадкая.
– Расскажу, успокойся, – прошипела Гермиона, увидев, что медсестра внимательно следит за их разговором. – Я просто давно тебя не видела, думала, ты больше не хочешь слушать мои истории.
– Хочу, конечно! – испуганно пробормотала рыжеволосая. – Мы же в одной связке. Ты обещала, когда сбежишь и добудешь палочку, то заберешь меня отсюда. Я же тоже из волшебного мира.
– Да? – сдавленно охнула Гермиона.
– Поэтому меня не было, когда настает полнолуние, они запирают меня в подвале, чтобы никто не видел, как я перекидываюсь. Я сильно поранила себя в прошлый раз, когда бросалась на прутья клетки.
– Мерзавцы!
– Так ты расскажешь? Ведь мы еще долго не увидимся, и я от любопытства с ума сойду по-настоящему.
– Почему долго не увидимся?
– Так Алекс вышел из отпуска, – она ткнула испачканным указательным пальцем в медбрата, которого Гермиона раньше не видела. – Ты сказала, что когда он в следующий раз посетит тебя, то поможет с побегом.
– Почему он мне поможет?
– Он приходит к тебе по ночам. Ты говорила, что с каждым разом он все больше теряет бдительность, остается почти до самого утра.
В ушах Гермионы зашумело, а к горлу подкатила тошнота. Вцепившись в мольберт, она считала про себя, чтобы успокоить рвущееся из груди сердце.
– Время вышло! – объявила медсестра.
В оцепенении Гермиона позволила санитарам проводить себя до мольберта.
– Я буду ждать тебя! – крикнула напоследок рыжеволосая.
Время до вечернего обхода Гермиону колотило. Она судорожно пытался найти средство защиты и не находила. На собственную физическую силу было глупо надеяться. Ей не справиться со здоровым молодым мужчиной без волшебной палочки, не избежать изнасилования. Она просто не сможет сама лечь под него ради призрачного побега. Остатки здравого ума подсказывали ей, что санитару меньше всего надо было устраивать побег своей «подстилке».
Алекс пришел, когда по внутренним часам было за полночь.
– Гермиона, – тихо позвал он, слепо вглядываясь в темноту комнаты. – Я все равно тебя поймаю. Ах, вот ты где.
Гермиона отступала от него, пока не уперлась спиной в железный умывальник, вкрученный в стену. Алекс мгновенно оказался рядом. От ужаса и отвращения она не могла выдавить ни слова, когда его руки блуждали по ее телу, нетерпеливо сжимали грудь и ягодицы, а жаркое дыхание опаляло нежную кожу шеи.
– Я скучал.