Я совершал преступления, не отрицаю. Ради будущего, ради цели всей моей жизни, ради моего триумфа. Вам не постичь глубины моей задумки за те жалкие минуты, что я потратил на ее обсуждение с вами.
Я хочу напомнить о вашей собственной миссии Грима. Не является ли она доказательством моих слов? Зачем понадобилось создавать подобное существо, искоренять зло? Может, потому что его стало непосильно много?
И выбор на роль Грима. Серые люди, которые одинаковы склонны к добру и злу. Обезличенные, нейтральные, равнодушные. Их стало слишком много. Задумайтесь, мистер Малфой.
— Вы говорите о моей молодости. А вы тоже руководствовались высшим благом с младых лет, когда убили семьдесят семь человек, включая Сиэ?
Лицо Мастера потемнело, его глаза превратились в узкие щелки, а интонации голоса из увещевательных стали жесткими.
— Я был молод и страшно ошибся. За эту ошибку я расплачиваюсь всю жизнь, и ее исправлению посвящены мои труды. Но хватит, я достаточно развлек вас разговорами. У меня к вам деловое предложение.
Вы помогаете Гермионе достать Ключ, взамен я возвращаю живым и невредимым вашего отца.
Малфою показалось на мгновение, что из него выбили весь воздух. Мертвое сердце сжалось от боли. Они не могли узнать. Кроме отца у него нет никого в целом мире. Даже Гермиона теперь не его…
— Не может быть, вы не могли добраться до него!
— Тибет, монастырь Традрук. Не стоило оставлять на виду счета об оплате, когда живете с девушкой. Ей хватило ума сопоставить обрывки разговоров и понять, где вы прячете отца.
— Что с ним? Если с его головы упал…
— Оставьте пустые угрозы. Одно и то же, как я устал, — поморщившись, признался Мастер. — Я озвучил вам свои требования. Помогаете Гермионе, получаете отца и живёте с ним до конца света.
— Почему я? Неужели у вас мало слуг или, простите, последователей?
— Их много, но они не могут туда проникнуть. Город Тарбет, припоминаете?
— Не может быть, — Малфой переменился в лице. — Я поклялся, что никогда туда не вернусь.
— Клятвы приходится нарушать, — весело произнес Мастер. — В город могут попасть только члены Ордена, либо те, кто побывал там до появления Ключа. Последнее выявлено опытным путем, с помощью смотрителя маяка. Остальные смертные сгорают заживо, пытаясь преступить черту. Кристиан отправился в Тарбет около двух месяцев назад и пропал. Марсела обезумела, узнав о его пропаже. Других живых членов Ордена у нас не имеется, Гермиона стала нашим единственным вариантом.
Твой бравый жест в честь племянника, признаться, удивил меня. Хотя Гермиона настаивала, что данный вариант наиболее вероятен. Поэтому мы подкорректировали некоторые обстоятельства. С тобой шансы на успех выше вдвойне.
— Я беспомощен, без сил.
— Перед отправкой я позволю тебе восстановить силы. Не волнуйся, я пришлю самого отъявленного преступника. Если согласен, заключим Непреложный обет. Нет — я лично убью Люциуса Малфоя.
— Я согласен, — без колебаний ответил Малфой.
— Тогда пусть твоя возлюбленная будет нашим свидетелем.
Гермиона появилась спустя пару минут, склонила в почтении голову перед Мастером и весело произнесла:
— Я была уверена, что он согласится.
Гермиона подошла к ним и коснулась волшебной палочкой их сплетенных рук.
— Обещаешь ли ты, Драко, отправиться вместе с Гермионой и всячески помогать ей в поисках Ключа?
— Обещаю.
— Обещаешь ли в случае гибели Гермионы завершить ее миссию в Тарбете вместо нее?
На мгновение наступила тишина.
— Обещаю, — подтвердил Драко. — Обещаете ли вы, именуемый Мастером, в случае удачи вернуть мне отца живым и невредимым?
— Обещаю.
— Обещаете ли в случае моего пленения или исчезновения в Тарбете освободить Люциуса?
— Обещаю.
Лицо Гермионы осветила красная вспышка — последний язык пламени, вырвавшись из волшебной палочки, сплелся с первыми тремя, опутал стиснутые руки Мастера и Грима, словно огненная змея. Мастер слабо застонал, его кожа, та, что не была скрыта одеждой, слабо засветилась узором из красных меток — прочих Непреложных обетов, данным им и ему.
*
— Драко!
Полуявь-полусон. Дым изгибался в причудливые картины, одна из которых странно походила на лицо Бенедикта. Музыка, тихая, обволакивающая, оплетала душу, теребила, подстегивала, звала, обещая неземное блаженство.
— Я не могу удержать Зов надолго.
Вампирский зов? Блаженство.