*
Мы с Женовевой путешествовали по всей Европе, разыскивая следы предателей и предотвращая последствия их деяний. Они разрывали завесу повсюду, совершая ужасные ритуалы. Как только моя сестра могла творить такое? Вырезать сердца, совершать жертвоприношения?
Я видел изувеченные тела маглов, не принявших потусторонних сущностей, иссохшиеся тела волшебников, ставшие им временными пристанищами. Маглы объявили об эпидемии чумы. Что ж, это было почти правдой.
За эти месяцы я не сошел с ума от чувства собственной вины благодаря Женовеве. Самые тяжелые месяцы в моей жизни, и самые счастливее. Разве так могло быть?
Мы, оставшиеся верные слову члены Ордена, не справлялись, а доверять кому-то было чревато новым предательством. Мы и так доверили знание нашим родным, но в любой семье было место «паршивой овце».
Альберто Меццоджорно снова позвал меня.
Я возвращался в крепость Аямонте, вспоминая, как случайно оказался свидетелем травли ужасной ведьмы. А ведь реши я остаться простым созерцателем, то вампирский клан остался бы полностью прерван. И мир, возможно, уже был в хаосе. Что бы ни представляла моя сестрица, держать демонов в подчинении невозможно. Выполнив обещанное, они освобождались от оков договора и могли совершить что угодно. Убить своего «вызывателя», например, как стало с моей бедной глупой сестрицей.
В раннее утро город-крепость встретил меня тишиной. В домах не горел свет очага, спали люди и звери. Спокойствие и безмятежность сонного города дала облегчение моему сердцу.
Женовеве отвели отдельную комнату в доме Меццоджорно, где она мгновенно уснула — дорога была изнурительна. Я не мог позволить себе медлить и отправился на встречу с прорицателем.
Альберто ощутимо сдал с нашей последней встречи. Он возлежал в постели, утопая в подушках и одеялах. Слепые глаза безошибочно остановились грозным взглядом на моем лице.
— Здравствуй, мой мальчик. Ты шел слишком долго.
— Здравствуй, наставник. Что с тобой случилось?
— Я умираю. Сердце не выдержало предательства сына. Я по-своему любил его, но не доглядел, не разглядел в нем гниль, не выкорчевал ее в свое время. Я тоже виноват.
— Он выбрал свой путь сам. Мои родители тоже не представляли, что сестра сотворит подобное.
— Да, путь мы выбираем сами. Но семья главное, что есть у человека. И в ее силах помочь, уберечь, оградить.
Я смотрел в будущее. Все дороги ведут к краю. Но есть одна-единственная, требующая недюжинных сил. Она может помочь, но остались считанные часы, пока падет завеса. Наши братья и сестры согласны следовать ей.
В комнату вошли по очереди члены Ордена, все, кроме великана Грондо. По известным причинам он не мог свободно перемещаться. Его сосуд — камень с огромный человеческий кулак на простой веревочке — держала в руках вейла.
— Единственный выход — объединить и заключить все наши семь сил в мистический сосуд — Ключ — и отправить его по ту сторону в Небытие. В нашем же мире сила наших сосудов, рода каждого из нас будет удерживать завесу и ключ.
Но создать ключ сможешь только ты, Ксантос, Магистр ордена. Только ты сможешь вобрать до капли силу из наших тел и вложить ее в сосуд.
— Я сделаю что угодно.
Альберто кашлянул.
— Такое средоточие сил дано удержать не каждой материи, как и демонскую сущность. Только сильному магу. Наши тела бесполезны, они должны участвовать в ритуале по иную сторону.
— Мы найдем любого мага. Это будет сопутствующий ущерб, но я согласен на него. Слишком много людей гибнет в войнах.
— Ты не дослушал, мальчик. Это должна быть жертва. Значимая для тебя, иначе магия не сработает.
— НЕТ! Я не отдам тебе ее, безумный старик! — закричал я.
— Единственный шанс этого мира.
Ужас сковал мое тело.
Я не мог этого сделать. Это неправильно. Неправильно.