Джон наблюдал, затаив дыхание и абстрагируясь от внешнего шума: поднялся визг, крики, паника, толкучка. Мужчина смотрел и не мог оторваться от корабля впереди, от осыпающихся кусков здания под ним, от человека, что, повиснув на краю чего-то, всё-таки полетел вниз. И таких потом стало много: десятки, десятки… тех, кого ещё не задавило. Константин едва оторвался только потому, что кто-то дотронулся до его плеча рукой и сказал срочно уходить; только тогда мужчина догадался, что вокруг, увы, не компьютерная реальность и чем быстрее ты будешь реагировать на изменения, тем выше твой шанс выжить.
Усевшийся на дом корабль мелко и часто стал обстреливать всё вокруг; пулемётами, видимо, оснащён был со всех сторон. Здание затрещало, немного накренилось; свет погас, включилась сирена, зазвучали монотонные предупреждения о сохранении спокойствия и нежелательном использовании лифта, который, впрочем, заглох где-то между тринадцатым и двенадцатым этажами с целой кучей людей. Не повезло, думал Джон, пробегая мимо и спускаясь вместе с толпой по лестнице. Бежать долго. И непонятно куда. Выход, да. Но точно ли там все найдут спасение от разрушавшегося здания? Не одна проблема, так другая: расстрел. Джон, сбегая и по возможности протискиваясь быстрее потока, слышал свистящие рассечения воздуха и отчаянную, глухую стрельбу; где-то что-то рушилось, а где и что — уже неважно. Вокруг крики, темнота, сыплющаяся штукатурка; равнодушные лица немного оживились, но среди них Константин отыскал только одно действительно испугавшееся, однако затерял его в толпе. Ещё один непонимающий ничего счастливец. Или наоборот.
Мужчина мало чего понимал, но знал: нужно уходить отсюда и передвигаться желательно по тоннелям. Нападение, но какое, откуда — чёрт его знает! Война? Нет, навряд ли: разве не могли власти предостеречь от этого свой народ? К тому же, последнее время по праву могло называться спокойным… Почему? Вопрос явно не только его.
Второй мыслью Джона было найти Креймера. Срочно. Конечно, проблема — в каком именно месте — отходила на задний план, как только раздавались взрывы (уже взрывы!) и чьи-то крики: лишь бы парень был живой.
А ещё где-то в этой толпе Кейт: может, сзади, или впереди, или они вообще идут бок о бок или они когда-то сталкивались — неизвестно, лишь слепящая темнота вокруг и вырвиглазные мигающие красные сирены. Константин молил Бога, оставившего их сейчас, чтобы его жена была жива и сумела укрыться где-нибудь. А как же дочь? Сердце Джона просто леденело: если не Кейт, то безумно хотелось спасти ребёнка. Однако сейчас, в бесконечных, тёмных и кружащих голову пролётах, он не мог помочь Дженни абсолютно ничем; даже если он выйдет, то навряд ли сумеет так быстро добраться до детсада. В тот момент мужчина мог лишь молить, молить о том, чтобы детей эвакуировали в безопасное место.
«Почему я оказался прав? Это неспроста…» — судорожно прокручивал у себя в голове Джон, сбившись со счёту, какой этаж он уже миновал. Кажется, десятый; осталась ровно половина. Ситуация не менялась: всё та же берущая за душу паника, те же звуки обстрела, прибавившиеся истошные крики где-то запертых людей или даже раненых; Константин только сейчас вспомнил, что люди спускались не по основной лестнице — той остеклённой, светлой и просторной — а по запасной: ту, красивую, наверняка давно разбомбили. Здесь было темно, частью накурено, но по крайней мере, безопасно.
Спускание показалось вечным, а этажи — теми самыми кругами Ада, о которых говорили много и с усмешкой; Джон был из таких и был абсолютно прав, только вот сегодняшняя ситуация казалась раз в десять хуже тех кругов. Темно и непонятно; в Аду-то, по крайней мере, знаешь, за что это и куда в итоге приведёт, а здесь — просто водоворот без времени и цели.