— Это, конечно, всё хорошо, но здесь речь о другом: о твоём здоровье, — Джон встал и подошёл к нему. — Ведь без лекарств ты едва держишься…
— Волнуешься? — Креймер немного приподнял голову и хитро улыбнулся, взглянув на него исподлобья. Джон не ответил — только приподнял его за подбородок пальцами и пристально заглянул в глаза. Кожа у Чеса всегда была прохладной, только во время сильной болезни — горячей; глаза его теперь блестели как-то слишком необычно — он будто хотел что-то сказать, но смотрели, как и прежде, преданно, даже излишне преданно. Константин не помнил, чтобы кто-нибудь так смотрел на него. Да и вообще: чтобы один мужчина так смотрел на другого. Обычно в таких случаях проявляется самовлюблённость и гордыня. Но этот парень, временами сильно гордый, совсем терял это качество, когда общался с ним. Джон видел, как этот свет не переставал гаснуть перед ужасной тьмой; светлая душа всегда была готова принять его в свои объятья.
— Джон… я вот тут думал… — он поднял свою руку и коснулся его ладони, которая была на его подбородке. — Точнее, представил: что было бы, если б не происходило этого… ужаса, — Константин отпустил его и присел на корточки перед ним; этим он выразил желание слушать. — Мне кажется, мы бы жили рядом. Я не знаю, как это бы произошло, но было бы очень хорошо, если б ты жил совсем недалеко, в том же подъезде, например. Если б не приключение, объединившее нас, ты бы ещё долго дулся на меня за моё молчание и избегал. Ведь правда?
— Правда, — Джон улыбнулся и ощутил, как рука Чеса плавно приподняла его ладонь на колено и сжала. Глаза паренька заблестели болезненным огнём — так иногда бывало, ведь он был ещё нездоров. Джон позволил ему эти прикосновения; впрочем, он ему теперь многое позволял.
Дыхание парнишки участилось; в полумраке пряди затенили половину его лица. Несмотря на приличный шум в комнате и частое поскрипывание дряхлого пола, они чувствовали себя так уединённо, словно в ближайшем радиусе не было ни души. «Странно… — подумал Джон, — это очень странное чувство, когда вокруг — вакуум. Слишком напоминает какой-то слезливый фильм, но… ни одного отвратительно слова с моей стороны. Я уже боюсь, Чес, что совсем сойду с ума…» Он обращался в мыслях как бы к Чесу, но на самом деле редко говорил подобное вслух. И, что странно, учитывая почти безэмоциональность его лица, Джону всегда казалось: Креймер понимает его. Вот и сейчас парнишка тяжко вздохнул и сжал губы; он будто хотел сказать «О, нет, Джон, ты уже сошёл с ума, дороги назад нет…» Шутка, конечно. Чёрт знает что значило это движение.
— А дальше? — спросил Константин, приподняв брови. Парень опустил глаза и хитро улыбнулся.
— А дальше мы бы стали потихоньку вспоминать друг друга. Только не в таком ускоренном режиме. И, кто знает, может, всё получилось бы менее болезненно…
«Болезненно!..» — Джон усмехнулся. Это было отвратительно, а не болезненно. Хуже, чем тогда, он себя никогда не чувствовал. Проще было растворить себя в кислоте; кажется, года два назад он бы так и сделал.
— А как мы бы стали жить рядом? Ведь наши дома были так далеко… — Константин слегка нахмурился, всерьёз задумавшись об этом.
— О, это мелочи! — Креймер рассмеялся звонко, словно Джон не понимал глупейших истин. — Мы бы придумали. А может, это случилось бы нескоро…
— И что, мы так всю жизнь бы жили, ничего не делая?
— Почему же? Ты бы работал, я — тоже. На первых порах нам бы такое казалось слишком обывательским, но… сейчас мы бы не прочь зажить такой жизнью, верно?
— Верно… — Джон задумался: Чес был до боли прав. Странно, как изменчивы желания и представление о комфорте. Раньше казалось идеальной жизнью всё время куда-то спешить, бежать, спасаться, стрелять, на полной скорости нестись по широким дорогам, внедряться в неизвестное с головой, точно не зная, выйдут ли они с ней обратно; а теперь что? Теперь бы место побезопаснее, еды вдоволь, поменьше людей — и плохих, и хороших, и собеседника такого, чтоб просто и по-человечески понимал. Был ли он доволен подобной жизнью раньше? Нет. А ведь она почти была.
— Жаль только, что теперь мы навряд ли дождёмся такой жизни… — с горькой ухмылкой проговорил Чес. Джон выпрямился, нехотя вытащил свою руку из его тёплой ладони и потрепал его по мягким волосам.
— Почему же? Нужно переждать эти переломные моменты, вот и всё.