Они отпивали приятно горчащий Ирл Грей из вымытых от пыли Чесом кружек и разглядывали чернильно-синий океан. Несмотря на то, что все усилия, приложенные сегодня к вычистке этого дома, могли оказаться бесполезными, так как в любой момент мог вернуться хозяин, Джон отчего-то чувствовал себя здесь как в родном месте. Он сказал об этом Чесу, а тот, мягко рассмеявшись, добавил:
— Я как только ступил сюда, сразу понял, что мы дома. Мечты у нас теперь больше нет. Надо придумывать новую.
— Молчал бы ты лучше… Новую! Новую тебе устроит хозяин дома, когда вернётся сюда… — отнекивался Джон, а сам, конечно, был полностью согласен. Так они просидели около часа, наслаждаясь приятным запахом цветов и едва уловимого — океана. Потом нашли изрядно пыльное, но сносное постельное бельё, передвинули одну кровать из комнаты в другую, чтобы их соединить и получить двуспальную, и наконец сняли пропитанные чужим запахом покрывала и пододеяльники. Чес как упал, так сразу же и заснул; Джону же было как-то непривычно засыпать в новом месте, одиноком и пустом, поэтому он несколько раз ходил туда-сюда, проверял, крепко ли закрыта дверь, даже посидел на веранде, слушая, как непрерывным хором стрекотали какие-то насекомые. Только после этого вернулся к Креймеру, давно уж спящему, и прижался к нему, опустив нос в по-прежнему пахнущие ментолом и чёрным чаем волосы. Словно снотворное, подействовал этот запах, и через пару минут Джон и сам провалился в сонную, ментолово-чайную лощину.
Утро выдалось тёплым, но суетным: надо и помыться, и еды докупить, и сходить бы уже к остывающему августовскому океану. Душ был что надо, оказалось даже странно чувствовать на своём теле жёсткие и маленькие струйки воды вместо неспешного потока. Вода была то холодной, то горячей, и получался своего рода контрастный душ — тоже хорошо. Потом настало время подкрепиться остатками съестного запаса и отправиться в путешествие за новым. Чес сказал, что больше всего домов он видел у подножья холма, поэтому они направились туда. Между разномастных кустарников, залитых вязким солнечным светом, словно оливковым маслом, ютились редкие домишки. Ближе к подножью холма часто попадались жилые, где ещё в неспешном, но угрюмом молчании завтракали семьями. Когда Джон и Чес проходили мимо одной такой трапезы, кто-то крикнул им:
— О, вы же друзья Криса, так? — Джон, конечно, к чертям собачьим не знал, кто такой Крис, но, расценив ситуацию и заметив дружелюбный тон вопроса, ответил:
— Да.
— Это хорошо! Он просил, как только приедут его друзья, передать один конверт. Долго же вас пришлось ждать! — мужчина ушёл в дом и через минуту появился на пороге с белым конвертом. — Я в каком-то смысле охранял его дом (ведь это хорошая приманка для всяких мародёров, там находится чудесная открытая веранда, к тому же) и уже вчера заметил, что вы приехали. Но вы не вызвали подозрений. Сегодня хотел зайти к вам и передать, — Джон подошёл, и в руке у него теперь был конверт с посланием от какого-то Криса к каким-то его призрачным друзьям.
— Он сам сказал, что его друзья не знают об этом конверте и о том, что его кто-то должен передать. От него вестей не получали?
— Уже очень давно… — ответил Джон, хмыкнул. — Благодарю вас.
Когда они отошли на приличное расстояние, то засмеялись нервически, мотая головой в стороны и не веря в то, что случилось.