Зато вся деревня обеспечивает провизией, одеждой, материалами и книгами. За пару недель мой аскетичный домик преображается. Мужчины в благодарность мастерят мебель, делают мелкий ремонт. А женщины помогают с палисадником. Приносят саженцы полезных трав.
Одно меня расстраивает. Арен до сих пор хромает. Вроде и ран никаких не осталось, но на ногу он наступать так и не может. Домна и её мужья ничего не говорят, но я вижу, как ему тяжело бегать с мальчишками во дворе.
В один из дней, когда меня приглашают на ужин, я поднимаю этот вопрос и прошу разрешить осмотреть его ногу. Домна соглашается.
— Зачем? Всё зажило, — ворчит Арен, закатывая штанину.
— Если бы зажило, ты бы не хромал, — отвечаю, присаживаясь на пол, подогнув под себя ноги. Осматриваю тщательно, пальцами давлю. Мальчишка морщится и ойкает. — Кость неправильно срослась. Чтобы он не остался хромым, нужно сломать и заново срастить.
Домна, побледнев, прижимает к груди сына. Мужчины, посоветовавшись, соглашаются. Один из них уходит к лекарю за настойкой из корня сон-травы. Я же успокаиваю испуганного мальчика. Сама не хочу подвергать его такой пытке. Но это нужно сделать сейчас. Пока не стало поздно или хуже.
Напоив ребенка травяным отваром, мужья выгоняют женщину и дочь из дому. Сами крепко держат уснувшего мальчика. Дрожащими пальцами хватаю детскую конечность и тушуюсь.
— Давай я, подсказывай, что делать, — подаёт голос Кастор.
Согласно уступив место, объясняю, как обхватить и где дёрнуть. Характерный хруст сломанной кости сильно бьёт по нервам. И отголоски боли отдаются где-то внутри меня. Я аж сгибаюсь и дышу с надрывом. Необычный эффект, но подумаю об этом позже.
Прикладываю шину, перевязываю крепко тряпкой, жаль, нет нужного раствора, а то бы гипс поставила. Зафиксировав ногу, посылаю свою магию и сращиваю кость вновь. На этот раз стараюсь не торопиться и контролировать силу. Всё-таки знание анатомии человека помогает мне в необычном лечении. Но управлять этой магией нужно учиться.
— Всё, — выдыхаю и, покачнувшись, сажусь на диван.
— Держи, — один из мужчин протягивает стакан с ягодным морсом.
Немного отдохнув, я прощаюсь с семьёй. Кастор идёт провожать и несёт очередную корзинку с фруктами. Как бы я ни отказывалась, никто не хочет лечиться бесплатно. Что-то да дадут или принесут.
Меня окончательно принимают в этой деревне. Местные ласково зовут: Светлая, Лекарка или Посланница богини. А я уже не хочу никуда уезжать, чувствую ответственность за обычных людей, без титулов, громких имён и дворцов. Только вот во сне я всё чаще вижу ту женщину с белокурыми волосами и тёплым голосом, что тихо зовёт в Дортмунд.
Всё меняется так же внезапно, как я здесь появилась.
На рассвете ко мне прибегает Арен и без стука вламывается в дом. Дверь-то я не запираю.
— Вставай скорей, Таня! — тормошит он. — Ищейки из столицы прибыли. Вынюхивают всё здесь. Показывают твоё изображение.
Как по заказу с улицы раздаётся вой местных собак, а петухи как-то очень красноречиво замолкают. Выглядываю в окно. По дороге неспешным шагом идут всадники на вороных конях. Плащи цвета запёкшейся крови развеваются на ветру. Кожаные доспехи, отполированные до блеска. И без опознавательных гербов и нашивок.
Сердце замирает от страха. Неужели нашли? На площадь идут к вышедшему из своего дома старейшине. К старику выходят селяне. Встают плечом к плечу. Хмурые, сонные и готовые защищать. Только если меня найдут, то пострадает вся деревня.
— Идём скорее, — тянет Арен, протягивая плащ своего отца.
— Куда идём? — недоумеваю, накидывая на плечи чужую вещь и надевая глубокий капюшон.
— Папы приготовили для тебя кобылу, а мама — котомку в дорогу. Тебе нужно бежать! — тараторит ребенок. — Старейшина придержит ищеек.
Кивнув, следую за мальчишкой. Тот осторожно выглядывает, смотрит, как далеко от нас враги, и машет рукой.
— Мы не знаем такой, — доносится твёрдый и хорошо поставленный голос старейшины.
— Я чую ложь, старик, — басит незнакомый, чуть рычащий голос. Аж все внутренности сковывает, заставляет остановиться и сдаться.
Бросаю взгляд на затылок говорившего. Жгучий брюнет с короткой армейской стрижкой. Он будто чувствует мой взгляд. Голову задирает, водит из стороны в сторону и резко поворачивается в нашу с Ареном сторону. Юркую обратно за угол соседского дома и, более не задерживаясь, мелкими перебежками добираюсь до кромки леса.
— Прости, Таня, — бросается ко мне Домна. — Тебе лучше уйти, чтобы не навлечь беду на всю деревню.
— Я понимаю. Всё нормально.
— Если бы здешние ищейки были, мы б с ними справились. Спрятали бы тебя, — оправдывается Кастор. — Но позвали главного ищейку из столицы. Говорят, в бою он бешеный зверь, а в следопытах ему равных нет. Оборотень, одним словом.
— Отправляйся в Дортмунд, — советует Реми. — Возможно, получишь ответы у настоятельницы или самой богини. Мы верим, что она тебя к нам послала.
— Так и сделаю, — киваю я.
Глава 5
Небо тяжелое и хмурое, под стать моему настроению. Моя кобыла неспешно идёт по проезжему тракту, унося меня подальше от деревни, что стала мне домом. Она старенькая, но послушная. За спиной висит холщёвая сумка, в которой селяне собрали еду, травы, лекарь даже склянки с зельями дал. И пару обычных платьев.
Я довольно долго еду одна. И слава всем высшим. Встречать никого не хочется. С двух сторон от меня лес. Воздух пропитан ароматами цветов, травы и пылью. Чем ближе я подбираюсь к другому королевству, тем сильнее во мне растёт тревога. Да и лес меняется. Деревья выше, темнее, мрачнее. Певчих птиц почти не слышно, лишь чёрные вороны кружат и каркают предостерегающе.
Дортмунд. Страна дроу. Королевство, где всё ещё чтят богиню любви, имя которой в других землях и не помнят уже. Я должна узнать, кто я. Что я. Почему эта сила вырывается из меня, как дикое пламя? И почему она пугает людей?
Мне не страшно, хотя я слышала о тёмной магии дроу. В основном они все некроманты. Их сила опасна и разрушительна. Они не люди. Холодные. Отстранённые. Чуждые до человеческих эмоций. И несмотря на это, они чтят богиню.
Первая ночь застаёт меня в дороге. Я удаляюсь с проезжего тракта и нахожу заброшенную хижину лесника. Здесь давно никто не живёт. В углах паутина, на полках вековая пыль, пол под ногами покрыт мхом и гниющими листьями. Но стены и крыша есть. Почти уютно. Отпустив кобылу пастись и отдыхать, устраиваюсь на поваленном дереве. Достаю из котомки вяленое мясо с лепёшками и ягодный морс. Мысленно благодарю семью, что позаботилась о пропитании.
Спрятавшись в хижине, расчищаю уголок и, укутавшись в чужой плащ, засыпаю. Правда, среди ночи меня будят ржание коней, грубые мужские голоса, лязг металла и девичий крик.
Встрепенувшись, пару секунд верчу головой, вспоминая, где я нахожусь, и пытаясь понять, откуда идёт опасность. Очередной крик дёргает за невидимые нити души. Вскочив, выбегаю из укрытия. Туман стелется по земле. Моя кобылка нервно фыркает и бьёт копытами. Будто чувствует беду.
Схватив под уздцы, глажу по носу. Успокаиваю тихим голосом. Прошу довериться мне. Лошадь смиренно опускает голову. Тяну её за собой и медленно продвигаюсь на звуки, но не выхожу на тракт.
По нервам бьют крики. Мужские, хриплые, срывающиеся от страха. Грохот повозок, лязг железа, ржания коней. И отчаянные женские вопли.