— Имя, — требую, не позволяя себе отвлечься.
— Расскажи мне, как ты умудрился облажаться, даже не зная ее имени. — Он пододвигает табурет, берет в руки таймер и показывает мне, что даже не запустил его.
Приходиться прилагать усилия, чтобы говорить без заикания.
— Оскорбил ее пару раз.
— Пару раз...?
— Джереми.
Он запускает таймер.
— Ну и как ты ее оскорбил? Чисто из любопытства.
Ублюдок.
— Назвал ее с-сталкершой. — выдыхаю я. Вода сегодня кажется особенно ледяной. — И фанаткой. Кажется.
Он закатывает глаза.
— Ты идиот. Ее зовут Брайар.
— Фамилия?
— Увеличить нос на твоем портрете, наверное, было бы достаточно, — задумчиво произносит он. — Если это действительно все, что ты сделал. Она раньше играла в хоккейной команде, так что я её знаю. У нее был непростой год, Торн. Я говорю это как человек, который беспокоится и от тебе, и о ней. Если ты ее обидишь…
— Я просто хочу извиниться.
Это правда. Я хочу извиниться за свою чрезмерную реакцию – очевидно, что она не занималась вандализмом в раздевалке. Будь это так, рисунок бы уже закрасили. Или… ну, в конце концов, на нем был изображен не только я.
Верно?
Я заметил это, хотя и не придал значения. На стене были и другие игроки, а также вид стадиона с центрального поля – темное небо и прожекторы, освещающие газон.