Глава 4
Алина
Теперь каждое утро начиналось одинаково – с уроков этикета. Мачеха подробно объясняла, как правильно держать вилку и нож, как элегантно сидеть на стуле, как непринужденно вести беседу с важными людьми.
— Держи спину прямо! — строго говорила она, когда я пыталась, хоть на секунду, расслабиться.
— Но ведь так неудобно… — пробовала я возразить, чувствуя, как плечи начинают затекать, а спина болеть.
Она недовольно фыркнула:
— Я смотрю, у кого-то голос прорезался, - не скрывая всю свою неприязнь воскликнула она. – В любом случае, ты должна выглядеть безупречно всегда, даже если тебе кажется, что никто не смотрит. Давай ещё раз: как ты поприветствуешь важного гостя?
— Я... добрый день, — произнесла я, стараясь говорить твёрдо, но всё равно ощущая лёгкое волнение.
Мачеха покачала головой:
— Слишком робко. Помни: ты должна производить впечатление уверенной в себе девушки, а не школьницы на экзамене. Ещё раз!
— Простите, — прошептала, чувствуя, как комок подкатывает к горлу.
— Не оправдывайся, просто исправь. Ты должна научиться контролировать свои эмоции, иначе ни один важный человек не захочет иметь дело с тобой.
Я крепче сжала губы, пытаясь удержать слёзы, но они всё равно навернулись на глаза.
Мачеха заметила это и раздражённо вздохнула:
— Слёзы ничего ничем не помогут. Запомни это раз и навсегда.
Вениамин Степанович был моим единственным островком спокойствия среди бурных вод требований мачехи. Его уроки, несмотря на строгий тон и высокие требования, всегда приносили мне радость. Когда мачеха уходила, оставляя нас вдвоём, он позволял себе немного смягчиться. Тогда-то я и слышала редкие, но такие ценные слова похвалы.
— Молодец, — говорил он, кивая одобрительно после очередного удачно выполненного задания. — Ты хорошо справляешься. Продолжай.
Эти простые слова наполняли меня теплом, которого катастрофически не хватало всю мою никчемную жизнь. Даже когда усталость брала своё, и я думала, что больше не выдержу, его поддержка помогала мне двигаться вперёд.
Так незаметно пролетел год.
Я привыкла к бешенному ритму жизни, стараясь не думать о будущем и просто жить сегодняшним днём. Пока отец не попросил меня зайти к нему в кабинет.
Войдя в просторную комнату, увидела его, сидящего за массивным письменным столом. Отец выглядел серьезным, но в его глазах было нечто, чего раньше не замечала… и вскоре поняла — интерес.
— Присаживайся, — сказал он, указывая на кресло. — Мне нужно поговорить с тобой.
Нерешительно подойдя, села напротив него, опустив взгляд в пол.
— Какая же ты жалкая… — недовольно произнес отец. — Ну, согласна?
Я только собиралась что-то ответить, как неожиданно услышала голос мачехи, которую до этого не заметила в кабинете:
— Ты совершенно прав, — сказала она, обойдя меня и подойдя к креслу, на котором сидел отец. Она присела на подлокотник рядом с ним и продолжила: — Но её неуверенность легко спутать со скромностью, а бледность лица и хрупкость фигуры придают ей невинности… А это, несомненно, поднимет её ценность в глазах искушённых. Как думаешь, милый? — спросила она, поправляя и без того идеально уложенную причёску отца.
Я невольно выпучила глаза:
— О чём вы говорите?
— И вот видишь, иногда даже у неё прорезается голос, — с ухмылкой добавила мачеха.
Отец взглянул на меня и сказал:
— Пришло время платить по счетам.
— По счетам? – переспросила я.
—Ты же не думала, что я по доброте душевной, дал тебе крышу над головой и растил тебя, тратя на это свои ресурсы?
Отец пристально смотрел на меня, его взгляд был холодным и жестким. Я чувствовала, как кровь стучит в висках, и сердце бешено колотится в груди. Мачеха стояла рядом, наблюдая за нами с усмешкой.
— Нет, конечно… — пробормотала я, не совсем понимая, куда он клонит.
— Именно, — ответил отец, слегка наклонившись вперед. — Всё имеет свою цену, и настало время, когда ты должна вернуть долг.