Ганик прижал к себе Сивиллу и впился в ее подставленную его губам мулатки алжирки большую полную приоткрытую в тунике грудь. Полную и почти оголенную под ее длинной рабыни туникой. И обхватил рукой своей теперешней хозяйки красивое ноги полное округлое кофейного оттенка бедро. Нежное и гладкое. И вспомнил свою приемную маму. Как она там с его сводными сестренками. Уже большими и фаткически взрослыми? Как они там? Как их теперь жизнь, когда он оставил их оставил за большие деньги Харония Магмы? Как там Камилла и Урсула? Уже невесты. Им должно быть уже, лет по двадцать пять.
- «Как летит время» - подумал Ганик. Он уже целых пять лет в этой школе рабов гладиаторов. В этой Олимпии Харония Диспиция Магмы. Пять лет.
Сивилла прильнула к нему, громко дыша и возбужденно с нетерпением постанывая. Она теребила его член руками между ног. И спустившись с колен уже целовала всего уже то в плечи, то ниже, сползая по его красивому мускулистому прессу молодой и здоровой фигуры сильного натренированного и закаленного в гладиаторских смертельных поединках мужчины.
Она была его любовница. И теперь только его Ганика. Сивилла облюбовала его. Облюбовала сразу, как только увидела. Когда только Хароний привез его из Селенфии. Ганик помнит довольные хитрые зеленые глаза хозяина, как и сейчас лицо Харония ланисты и ее Сивиллы женские черные как уголь глаза. Глаза, вспыхнувшие любовным азартом и желаниями. Практически сразу. Сивилла словно сошла с ума, от него, от Ганика. Она, забыла обо всех остальных, с кем занималась до него любовью. От его большого торчащего мужского члена. Ей больше ничего и не нужно было, только его тот детородный член. И это было заметно и сразу видно. То ее умопомешательство. Которое обратило на себя внимание. И его непосредственного учителя негра эфиопа Ардада и Мисмы Магония. Только слепой бы этого не заметил. Сивилла, буквально слетела с катушек. И почти каждую ночь обивала пороги тайком от Харония. Даже когда он был дома, отдельно в стороне и в другой части здания от общей гладиаторской камеры под виллой, где жил молодой, красивый и здоровенный, под стать Ардаду гладиатор Ритарий.
Вот и теперь, она прилипла к нему как пиявка и жаждала только одной любви и наедине.
Хароний опять куда-то запропастился из своего загородного гладиаторского имения. И Сивилла хотела снова дикой необузданной любви от Ганика. А Ганик думал только сейчас о своей приемной матери. О Сильвии.
- «Мама» - он думал - «Как ты там, одна и без меня. Мама» - Ганик думал о ней. О ее здоровье и о тех деньгах, за которые он оставил ее там с дочерьми. Он ласкал руками и целовал Сивиллу, а думал о матери.
- Ты какой-то сейчас отвлеченный - вдруг высказалась Сивилла - Что с тобой? Ганик? Любимый мой мальчик. Прейди в себя – она прошептала ему в ухо. Шеркнувшись смуглой и нежной, как шелк женской щекой о его лицо. Проведя полными алыми алжирки губами по его уху. Она взяла его обе мощные сильные голые в шрамах от прошлых порезов руки. И, встав перед ним, практически к нему прижавшись, просунула между своих полных бедрами женских ног в расположение свое промежности алжирки мулатки его руки.
- Ганник, любимый - она произнесла ему и задышала как ненормальная – Прейди в себя. А то обижусь, мальчик мой ненаглядный - Сивилла проговорила и опустила на его голову свою женскую с черными, забранными в темечке в большой кучерявый черный пучок волосами голову, застонав и прижимаясь снова грудью к его лицу. Потом, освободив его руки, вновь сползла вниз по его груди и торсу теми губами, и уже целовала его голые бедра ног, стоя на коленях перед Гаником. Ганик простонал. И это его привело в себя. Боль напомнила о себе вновь от прикосновения губ Сивиллы. Он простонал еще.
Рана на ноге. Свежая рана давала о себе знать.
- Любимая - он произнес Сивилле – Давай немного попозже. Мне надо отдохнуть от этого чертового боя и выспаться. Любимая, прости, но эти раны не дают мне покоя.
- Эти? – Сивилла ему произнесла шепотом и сделала влюбленное до безумия лицо. Она прильнула снова к ноге Ганика.
- Я зацелую их до кровавых мозолей, если откажешь мне любимый – Сивилла произнесла снова ему - Я не отстану от тебя, и не проси - пролепетала в тяжких стонах Сивилла – Или ими залечу их. Выбирай Ганик. Сегодня ночью.
- Хорошо, Сивилла - проговорил уставшим голосом Ганик – Хорошо, ночью - он повторил снова - Там, где и всегда, только дай мне отдохнуть немного, любимая.
В это время заскрипела деревянная окованная железом в его подземное жилище дверь, и появился Ардад.
- Приветствую героя – произнес Ардада и посмотрел на Сивиллу, теперь стоящую на коленях у ног сидящего на стуле Ганика.