- Это невероятно! - выдохнула она.
- Я рад, что тебе нравится.
- Мне не просто нравится! Это самое лучшее, что я пробовала в своей жизни! - Клаудия почти кричала.
- Должно быть, и правда, вкусно, - улыбнулся Идан.
- Ты не попробуешь? - удивилась девушка.
- Это тоже тебе, - с этими словами он подвинул свою чашку ближе к Клаудии.
- Но, гер друг, ты должен это попробовать! Это на вкус, как... как... - она пощёлкала пальцами, выбирая подходящее выражение. - Как поцелуй ангела!
- Какое занятное сравнение, - добродушно усмехнулся Идан. - Что ж, дитя, я только попробую, остальное - твоё.
Идан заметил, что Клаудия затаила дыхание, глядя, как он пробует содержимое чашки. Сделав небольшой глоток, Идан поставил чашку, и позволил шоколаду растечься по всему языку, даря ощущение блаженства.
- Это правда очень вкусно, дитя, - он одобрительно кивнул, и аккуратно подвинул чашку к рукам Клаудии. - Пожалуйста, угощайся.
Девочка бережно взяла чашку, секунду посмотрела на неё и прильнула губами к тому месту, где были губы Идана. Она на мгновение закрыла глаза, и сделала небольшой глоток, продлевая соприкосновение губ с чашкой. Идана охватило странное чувство запретности и порочности происходящего, но внутри него поднялась неведомая доселе волна тепла, которая разбилась на мелкие частицы в районе сердца. Он не мог определить нахлынувшее чувство, и предположил, что это просто радость от общения с человеком.
"Я так долго был один после смерти отца, что изголодался по людскому теплу..." - решил Идан.
Тем временем Клаудия покончила с напитком, и взглянула на Идана чуть не плача.
- Что случилось? У тебя в глазах слёзы? - удивлённо спросил парень.
- Прости, гер друг, я не хотела тебя расстроить. Да, я готова расплакаться сейчас...
- Но почему?!
- Потому что...потому что всё хорошее непременно заканчивается! - на последних словах её подбородок дрогнул, а из глаз потекли слёзы, она спрятала лицо в руки, стараясь не показывать его.
- Дитя, не стоит так убиваться. Давай я куплю тебе ещё шоколада... - Идан чувствовал себя очень неловко, он почти не видел женских слёз в своей жизни.
Клаудия подняла на него покрасневшие влажные глаза, которые казались ещё больше в обрамлении мокрых ресниц.
- Дело не в шоколаде, гер друг. Ты тоже закончишься... как всё хорошее... - всхлипывая, сказала она, и утёрла раскрасневшийся мокрый носик кулаком.
Идану до смерти захотелось обнять это крошечное беззащитное создание, и согреть своим теплом, но он сдержался.
- Все мы закончимся, дитя, рано или поздно. Давай просто насладимся этим днём и другими днями, пока мы есть друг у друга...
Клаудия сделала глубокий вдох, стараясь унять всхлипы.
- Ты прав, гер друг, дай мне минуту, это сейчас пройдёт.
Идан не имел большого опыта общения с женщинами. Его мать рано покинула этот свет, и он почти не помнил её облик. Нянька была пожилой не слишком эмоциональной особой, которая прекрасно выполняла две функции - следила за тем, чтобы он был сыт, и не расшиб свою глупую башку. Такое проявление чувств, какое продемонстрировала Клаудия, было для него в новинку и он по-настоящему растерялся. Прошло не больше двух минут, а её лицо уже просохло, глаза снова сияли лазурью, как умытое дождём летнее небо.
- Всё, гер друг, я больше не плачу. Прости меня, я просто невоспитанная дурочка, - Клаудия похлопала себя по щекам, и они мило порозовели.
- Всё в порядке, дитя, но ты должна знать, я плохо знаком женскими причудами.
Услышав это, Клаудия просияла, но Идан не смог бы понять этого, поскольку ещё не знал всех тонкостей общения с женщинами
- Давай теперь накормим одного страшного зверя.
- Что за зверя? Медведя?! - воскликнула Клаудия, хватаясь за сердце.
- Скорее, волка. Для медведя я мелковат, - засмеялся Идан.
- Ты говоришь о себе, гер друг! А я уж, было, поверила на счёт зверя, - она с досадой хлопнула себя по лбу. - Конечно же ты всё ещё голоден. Давай же поскорее накормим тебя. Зверь, скажешь тоже. Из всех животных ты более похож на благородного скакуна, - её щеки тут же покраснели. - Прости, если болтаю лишнее.
- Пусть будет скакун, если тебе угодно. Но одним овсом мы не обойдёмся. Я бы с радостью съёл кусочек другого копытного.