И друзья уже далеко не один раз соблазнялись перспективой погулять и развлечься среди смертных. Разумеется, в совсем иных одеждах — любая высокородная и боевая принадлежность выдавала с головой.
Теперь же был в разгаре праздник трёх богинь плодородия и урожая, Дархи-Саахи, если по-простому. И в соседней деревне празднество определённо проходило в самом разгаре.
— Давай, Рия, — хитро подначивал подругу Сарен, выразительно поглядывая на неё. — Ну давай… Это, между прочим, наш последний шанс повеселиться ещё адептами. Напоследок.
Это было правдой. Боевым магам после принесения клятвы служения своей династии запрещалось любое праздное времяпрепровождение, не устраиваемое имперской семьей. Предрассудки и обычаи многих поколений.
— Серьёзно, Рия, — улыбнулся Лентон, подмигивая. — Попрощаемся с лучшими годами этой академической жизни. Пошли, а?
Боевой маг насмешливо вздохнула. И подперла подбородок рукой:
— Тогда через полчаса. Как раз стража у последних ворот будет меняться.
— Ты чудо, Рия, я тебя обожаю! — Сарен подскочил на месте, хлопнув в ладоши. — Тогда все живо переодеваться и все, через полчаса выходим как обычно.
Алеминрия со спокойной расслабленной улыбкой наблюдала за воодушевленными друзьями. Они всегда тянули её с собой — девушка подозревала, что это не только ради компании, Рия бывала в деревушке куда чаще других, а, значит, была куда больше осведомлена.
Пройти стражу проблем не составило. Ворота за спиной сомкнулись, Лентон быстро прошептал блокирующее заклинание, когда-то тщательно подобранное так, что бы охранный контур не взвыл о нарушении. Следующей задачей было переместиться к стенам поселения. Это было проще всего — среди простого народа никто не заморачивался стражниками или защитными магами.
А деревушка и вправду горела яркими огнями одного из любимейших праздников обычных людей.
Они всегда пробирались к самой площади, с удовольствием теряясь среди торговых лавочек и танцующих под громкую музыку жителей. И сейчас, поднырнув под висящие разноцветные флажки вокруг фонарей, отправилась прямиком туда.
Горячий обжигающий напиток, с медовым привкусом и ноткой дешевого алкоголя, самый простой и популярных среди примитивных, именуемый стаканчиком «медовой матки», лично Рия очень любила. Было что-то в этом уже ставшее привычным, ещё с тех пор, как она попробовала напиток на втором курсе, впервые оказавшись в деревеньке. На полных губах появилась слабая малозначащая улыбка. Мало какой адепт Академии мог позволить себе такое непослушание в столь раннем возрасте.
Оглушительные басы от ударов по барабанам участились, весело танцующие люди в центре заулюлюкали, загудели сильнее — над головами очень низко кружила большая красивая птица с отливающими яркими фиолетовыми всполохами перьями. В свете зажженных огоньков каждый оттенок переливался тысячей других.
Девушка продолжила немного странно, меланхолично улыбаться, смотря на небо.
— А ты ещё думала идти, — дружелюбно заметил Тиль, становясь возле Рии и Лентона, протягивая друзьям новые стаканчики «медовой матки». Смерил веселым взглядом лихо отплясывающих на деревенский мотив Альзу и Сарена.
— Красиво.
Когда напиток закончился, она скомкала бумажный стаканчик.
— Я пойду поищу что-нибудь перекусить, — громко сказала на ухо Тилю, стараясь заглушить музыку и голоса людей. — Скоро буду.
— Я с тобой, — Лентон присоединился к подруге.
Тиль слабо кивнул, возвращаясь взглядом к остальным. Кажется, парень собирался к ним присоединиться.
Девушка выскользнула из огромной толпы, ловким шагом добралась до последних тележек с чем-то сладким. Пока Лентон, имитируя простонародье, разговаривал с продавцом, быстро бросила пару монет за ломтики поджаренных фруктов.
Возвращаться с едой в руках в толпу не хотелось, поэтому друзья остановились всё там же — у стены соседнего дома. Здесь людей почти не было, музыка долетала не так громко. Лентон вцепился зубами в странное сочетание закусок на деревянной шпажке, взглядом отыскивая остальных. Рия расслабленно распрямилась, чувствуя как понемногу отпускает её внутреннее напряжение последних дней и событий.
А потом на предплечье сомкнулись холодные чужие пальцы.
Прикосновение сухой шершавой кожи было неприятно, Рия методично дёрнулась. Будучи готовой ударить, она застыла, заметив древнюю старушку в грязно-жёлтом одеянии. У пожилой женщины был слишком нервный вид, она пугающе уставилась на брюнетку своими затуманенными бледной поволокой, почти потухшими от жизни глазами. Слишком потухшими.