Рейна слабо покачала головой.
— Я говорила несерьезно, мама. Я не могу поверить, что ты могла сделать что-то подобное. Нет, на самом деле, я могу. Ты всегда была неумолима после смерти отца.
О, какое облегчение.
Она всего лишь пошутила.
— Не ругай меня. Мы обе видим, в какой беспорядок ты себя превратила, — сказала ей моя бабушка, прежде чем посмотреть на меня.
— Кэл, надень это.
Она сунула мне какую-то одежду.
Я подняла пару брюк и длинную хлопчатобумажную рубашку.
— Почему, ради всего святого Алирии, ты хочешь, чтобы я одевалась как мужчина?
— Потому что ты, должна быть, похожа на мужчину.
Загадки моей бабушки, сопровождаемые ударом в живот, были не тем, с чем я могла справиться.
— Перестань уклоняться, бабушка. Я не буду загадки разгадывать, пока ты не скажешь мне почему.
Она повернулась ко мне, ее взгляд был серьезным.
— Они знают, где ты сейчас, и тебе нужно уйти, пока они не добрались сюда.
Она швырнула в меня какими-то высокими кожаными ботинками, но я только взглянула на них, поскольку мое беспокойство росло, и я задумалась о ее здоровье. Лошадь, а теперь это?
— Ты выпила слишком много своего лечебного чая, бабушка? — спросила я, пока она нервными движениями рылась в своих столах.
— Сейчас не время для шуток. Я говорила тебе тысячу раз: если один из этих манжет снимется, произойдет что-то ужасное.
Я хотела сказать, что для моей матери это тоже было не лучшее время для кражи у меня. Но я прикусила язык.
— Что? Что должно произойти?
Была середина ночи; конечно, она не могла всерьез говорить о том, что мы куда-то уходим.
— У нас не так много времени. Одевайся сейчас же! Возможно, они уже обыскивают местность, — ее голос дрожал, и я чувствовала, как ее беспокойство окутывает меня, как плащ.
Она приподняла половицу и достала из дыры мешочек, затем пристально посмотрела на меня.
Ее глаза сузились, когда я не пошевелилась, и со вздохом я отбросила свои мысли в сторону и, наконец, подчинилась, натянув брюки. Я сняла ночную рубашку и сменила ее на льняную рубашку. Я никогда раньше не носила брюки, и они были неудобными, так как грубый материал натирал внутреннюю сторону моих бедер. Когда она вообще их купила?
Мои мысли были прерваны, когда бабушка набросилась на меня с ножом. Мое сердце подпрыгнуло, и я сделала шаг назад, подняв руки, чтобы отогнать ее.
— Что ты делаешь?!
Она схватила меня за волосы, и тогда я поняла, что она задумала. Я убрала свои пряди длиной до бедер за пределы ее досягаемости.
— Нет! Ты не будешь их стричь. Твой разум, очевидно, помутился от старости!
Лошадь и безумный бред — это одно; подстричь волосы — это было уже совсем за гранью.
Она снова попыталась ухватиться за них.
— Ты должна выглядеть как мужчина, Кэл.
— Хорошо! — сказала я. — Я заплету их в косу и заправлю под рубашку.
Я только надеялась, что она уберется подальше от меня с этим ножом. Никогда я не видела женщину с короткими волосами. И я не собиралась становится первой.
Она схватила черный плащ и швырнула его в меня.
— Тогда не снимай плащ. Вся Алирия увидит, как ты идешь со своей льняной головой, как девственница на жертвоприношение. Для тебя небезопасно путешествовать как женщина; ты должна взять на себя все расходы, чтобы другие думали, что ты просто проезжающий мужчина. Также не снимай манжеты. Так они смогут тебя найти.