Кристина не замечала того, что так отчетливо видела Ася, и упрекала подругу за привередливость.
— Ну что ты к ним придираешься? Все отлично, комар носу не подточит.
— Подточит, — упрямо твердила Ася и заставляла учениц проходить весь танец сначала. Те недовольно ворчали, хмурились, становились в исходные позиции и повторяли все те же голые, хоть и блестяще отточенные движения.
Костюмы подоспели к генеральной репетиции. Выглядели они шикарно: у Дианы-Ромео брюки и блуза из тончайшего небесно-голубого крепа, у Маши-Джульетты ослепительно белая пачка и атласный корсаж.
— Романтика! — умилился Игорь, увидев девчонок на огромной сцене главного зала.
Горели новенькие прожектора, магнитофон был включен на максимальную громкость. Тетя Катя, приглашенная в качестве члена импровизированного худсовета, то и дело вытирала глаза платочком.
— Девочки, красота-то какая! На следующий год внучке семь исполнится, я ее к вам сведу. Уж примите, уважьте старуху!
— Примем, теть Кать, не переживай, — успокаивала ее Кристина.
В день фестиваля фойе Дворца сутолокой, шумом и суетой напоминало растревоженный улей. В глазах рябило от обилия ярких платьев и огромных бантов, приторно пахло смесью духов, пудры, лаков и антистатика.
Ася едва смогла протиснуться сквозь всю эту гудящую многоликую толпу. Ее девчонки сидели в артистической на втором этаже, давно наряженные, причесанные и накрашенные. Они выступали одиннадцатыми, всего же номеров было двадцать семь.
Едва Ася отворила дверь, навстречу ей кинулась взволнованная Маша.
— Анастасия Витальевна, Дианке плохо! Ее тошнит.
— Как — тошнит? Отчего?
Ася быстро прошла в угол, к окну, где, скрючившись, поджав коленки к животу, сидела Диана.
— Ты что сегодня ела? — Ася взяла девочку за подбородок, внимательно вгляделась в ее лицо, детски испуганное и бледное.
— Ничего, — пролепетала Диана. — Я вообще есть не могла. Страшно!
— Страшно будет, если заработаешь гастрит, — строго сказала Ася. — Девочки, у вас есть что-нибудь с собой — чай, бутерброды?
— У меня есть яблоко, — предложила Маша.
— А у меня сок и пирожки. — Аленка потрясла внушительным полиэтиленовым пакетом.
— Отлично, — Ася протянула руку, — давайте сюда.
— Я не буду! — Диана отчаянно замотала головой. — Иначе меня вырвет, прямо на сцене!
— До выхода на сцену еще целый час, а то и больше. Тебе необходимо поесть, иначе ты не сможешь танцевать.
— Правда, Диан, скушай яблочко, — Маша ласково погладила подругу по темным блестящим волосам, — сразу станет легче.
Диана вдруг часто заморгала густо накрашенными ресницами, по щекам у нее потекли слезы, оставляя неровные черные следы.
— Да что ж ты делаешь! — Ася присела рядом с ученицей, достала платок, аккуратно стерла размазавшуюся тушь.
— Говорила я, не хочу танцевать мужскую партию! — голос Дианы дрожал. Она уткнулась мокрым носом Асе в грудь.
— Ты помнишь, о чем я вам рассказывала? — Ася легонько потеребила ее за плечо.
— Помню.
— У нас было все то же самое.
— Вы не танцевали! — упрямо возразила Диана. — Танцевать труднее, чем просто играть.
— Не скажи. В танце не нужен голос, нет опасности забыть слова, охрипнуть, дать петуха.
— А если у меня не получится прыжок?
— Да не думай ты о прыжке.
— А о чем тогда? — Диана подняла на Асю влажные изумленные глаза.
— О Ромео. О его любви к Джульетте. Ромео — это ты, понимаешь?