Боже, эта улыбка невероятно преображает его лицо. Она освещает его и вызывает во мне жгучее желание рассказать анекдот, или приготовить еду, или попрыгать на скакалке, или еще что-нибудь, ― что угодно, лишь бы увидеть ее снова.
Вместо этого я качаю головой, заставляя себя сосредоточиться.
― Разве это не усложнит твой план?
― Вовсе нет. Это ключевая часть моего плана.
Мое лицо вспыхивает, и я распрямляю плечи, устремляя на Салливана суровый взгляд.
― Я не собираюсь флиртовать с Ангусом, чтобы получить то, что ты хочешь.
― То, что мы хотим, ― напоминает мне Салливан. ― Это и твой билет с дерьмовой работы, не забывай.
― Мне все равно. Я не собираюсь флиртовать с ним, чтобы добиться этого. Или еще что-нибудь похуже…
― Тебе и не придется, ― уверяет меня Салливан. ― Трахаться с Ангусом не входит в планы ни одного из нас.
Я фыркнула.
― Ты уверен? Химия была неоспоримой…
― Я имею в виду, что сделаю то, что должен сделать, ― отрезает он, ― но давай пока придерживаться плана А.
― Рада слышать, что ты такой целеустремленный.
― Так и есть, ― говорит Салливан, все шутки отброшены в сторону. ― Но я не буду заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. Ты мне доверяешь?
Он ждет, лицо открытое, глаза честные.
Салливан выглядит искренним.
Он говорит искренне.
Но я уже знаю, насколько убедительным он может быть.
― Не знаю, могу ли я тебе доверять, ― говорю я наконец. ― Все, что мы делаем, ― это ложь.
Я ожидаю, что он обидится на это заявление, но он воспринимает мои слова спокойно, медленно кивая головой, словно обдумывая их.
― Понятно, эта игра дезориентирует. Тем более, что я справляюсь лучше. ― Он слегка улыбается. ― Тогда как насчет такого, Тео… независимо от того, что мне придется сказать или сделать с другими, я обещаю никогда не лгать тебе.
― Никогда?
На мгновение он замирает, обдумывая всю тяжесть обещания. Затем твердо говорит:
― Никогда. Я отвечу на любой твой вопрос, полностью и честно.
Эта мысль вселяет в меня странное чувство силы. Я могу спросить Салливана о чем угодно… и он ответит?
Это создает между нами связь, тонкую и мерцающую, как стальная нить.
― Но… ― Глаза Салливана темнеют, когда он делает шаг ближе. ― Я жду от тебя того же. Это несправедливо, если я буду честен с тобой, а ты будешь что-то скрывать от меня.
Сердце колотится в груди. Эта огромная кухня вдруг кажется очень маленькой и очень теплой, когда Салливан вторгается в мое пространство. Он прижимается ко мне, пока моя задница не упирается в столешницу, и отступать больше некуда.
― Ну что? ― Его бедра касаются моих. Мне приходится поднять голову, чтобы посмотреть на него. ― Мы договорились?
― Я ― открытая книга.
Салливан тихонько хихикает.
― Я в этом очень сомневаюсь. Я хочу услышать, как ты это скажешь… Ты клянешься говорить мне правду, Тео? Несмотря ни на что?
Его глаза смотрят на меня, темные и проницательные. Как будто он видит меня насквозь.
― Конечно, ― безрассудно обещаю я. ― Только правда и ничего, кроме правды, да поможет мне Бог.
При этом я поднимаю руку, словно приношу присягу в суде.
Я сказала это легкомысленно, но в темных глазах Салливана отражается что-то торжественное. Атмосфера на кухне становится тихой и серьезной.
― Хорошо, ― мягко говорит он. ― Когда мы наедине, мы будем абсолютно честны друг с другом.
Такое ощущение, что я только что дала клятву… которая будет иметь последствия.
ГЛАВА 10
Салли