Мы его не знаем, и он нас тоже не знает. Заперев нас на ночь в нашей комнате, он, вероятно, чувствует себя в безопасности, и я не могу его за это винить.
Пока я дошла до двери, Энцо уже поднимается по ступенькам в комнату Сильвестра.
— О Боже, ты не в себе. Больше никакой рыбы для тебя. Очевидно, она испортила твои навыки критического мышления.
Его подбородок склоняется к плечу.
— Каким бы красивым ни был этот рот, мне нужно, чтобы ты, блять, его закрыла.
Я открываю рот, готовая сказать ему, как красиво на нем будет смотреться фингал, но прежде чем я успеваю это сделать, он рычит, останавливая слова в моем горле.
— Не заставляй меня делать это для тебя.
Я чувствую, как мое лицо пылает жаром, его акцент заставляет эти слова звучать более аппетитно, чем они должны звучать, заставляя мой желудок сжиматься, поскольку его жестокие слова вызывают прямо противоположную реакцию, чем они должны были вызвать.
Не дожидаясь моего ответа, он поворачивает ручку и медленно открывает дверь в комнату Сильвестра, петли громко скрипят.
Мои глаза отрываются от головы, и я оборачиваюсь, ожидая увидеть — или услышать — Сильвестра, поднимающегося по ступенькам, чтобы поймать нас с поличным.
Но после целой минуты прислушивания я ничего не слышу. Обернувшись к Энцо, я закатываю глаза, обнаружив, что он даже не потрудился задержаться и убедиться, что ему не грозит опасность быть пойманным.
Самоуверенный придурок.
Я колеблюсь между нежеланием вмешиваться и совать свой нос куда не следует, на случай, если Сильвестру действительно есть что скрывать.
Прикусив губу, я закрываю за собой дверь и крадусь к трем ступенькам, ведущим в комнату.
Как бы я ни старалась отрицать это, меня тянет сделать что-то не то.
Я крадучись поднимаюсь по лестнице и вхожу в комнату, где Энцо открывает верхний ящик однобокого комода. Фотографии парусников и маяков украшают каменные стены, пыль покрывает рамы.
Его кровать аккуратно застелена, и что-то в этом успокаивает меня. Как будто это подтверждает мою теорию о том, что Сильвестр просто дотошный человек, и это прекрасно объясняет, почему он запирает нашу дверь на ночь и заставляет нас писать в ведро — никто из нас этого еще не делал.
Адреналин бурлит в моем организме, и я тихонько закрываю за собой дверь.
Рядом с высоким комодом стоит большой шкаф с раздвижными жалюзийными дверцами, который привлекает мое внимание. Поскольку Энцо находится рядом с ним, я решаю направиться к тумбочке рядом с кроватью. Что угодно, лишь бы не находиться рядом с этим варваром.
Он все равно не обращает на меня внимания, но я уверена, что позже он найдет время оскорбить меня за то, что я согласилась с его планом.
Я открываю верхний ящик и сразу же настораживаюсь, увидев там полный набор зубных протезов, зубы грязные. Все уже идет как по маслу.
Там мелочь, потускневшие золотые часы, коробка патронов и несколько полароидных фотографий.
Бросив взгляд на Энцо, я беру их и перелистываю.
Первая — фотография более молодой версии Сильвестра, улыбающегося белокурой девочке на руках. На вид ему около тридцати или сорока лет. Рядом с ним — светловолосая женщина, которая с ухмылкой смотрит на них. Однако, присмотревшись получше, я вижу, что мужчина другой рукой хватает женщину за запястье, его пальцы ощутимо впиваются в ее кожу. Изучая ее лицо ближе, я замечаю, что ее улыбка натянута, а плечи сгорблены.
Переворачиваю письмо, на обратной стороне нацарапан неаккуратный женский почерк.
Сильвестр, Рейвен и Тринити, 1994 год.
Рейвен? Сильвестр упоминал, что сам назвал остров. Должно быть, он назвал его в честь своей жены.
Так что же с ней случилось?
На следующей фотографии та же белокурая малышка, хотя и на несколько лет старше, сидит рядом с Рейвен, которая раздулась от еще одного ребенка. Девочка — Тринити, как я предполагаю — сидит на полу с миниатюрной деревянной лошадкой между ног. Ее волосы взъерошены, а штаны испачканы. Все это не является чем-то необычным для малыша. Я и взрослая-то с трудом держу себя в руках. Я переворачиваю фотографию.
Рейвен, Тринити, малышка Кейси, 1996 год.
На обеих фотографиях они в маяке, с одинаковыми книжными полками. Думаю, это объясняет наличие детских книг на полках. В какой-то момент у Сильвестра появилась семья.