Мама закатывает глаза и резко суёт купальник обратно на вешалку.
— Пошли, — говорит она мне на шведском. — Она вызывает у меня отвращение. Сходим в другое место.
Взгляд продавщицы мечется между нами. Моя мать как всегда спокойная и невозмутимая, но она умеет деликатно подначивать тех, кто её сердит. Американцы терпеть не могут, когда люди вокруг них говорят на других языках. Это выдаёт наш неотъемлемый эгоизм — мы всегда убеждены, что это про нас. Иронично, конечно, поскольку мама играет на этом.
— Мам, у меня нет времени…
— Нет, на это у тебя время есть, — говорит она. — Кроме того, это по дороге к твоему офису.
Я оборачиваюсь через плечо, когда дверь за нами захлопывается. Это любимый бутик моей мамы. Не слишком вычурный или дорогой, просто принадлежащий местному владельцу и стильный. Когда мы оказываемся вне пределов слышимости, я переключаюсь на английский.
— Но ты же любишь это место.
Мама переплетает наши руки.
— Любила. До этого момента. Никто не имеет права принижать мою прекрасную Фрейю, — она подмигивает мне и крепко сжимает мою ладонь. — Кроме того, я знаю отлично подходящее местечко.
Глава 6. Эйден
Плейлист: Harry Styles — From the Dining Table
Фрейя почти не разговаривает со мной с тех пор, как вернулась оттуда, куда она ушла три вечера назад. С другой стороны, я и сам был тихим, хоть я и знаю — она всё ещё злится, что я не откровенен с ней. Да, я всё ещё не рассказал ей, что обосрался, а потом её братья похитили меня. Уж извините меня за желание сохранить крупицу собственного достоинства.
— Как ты сумел так быстро получить запись? — спрашивает Фрейя, и её взгляд мечется по сторонам.
Здание, где расположен офис психолога, весьма пафосное. Целая стена стеклянных окон даёт вид на воду, колышущиеся на летнем ветерке деревья и вечернее солнце, купающее всё в лютиковом свете. Тут пахнет эвкалиптом, зелёным чаем и миром во всём мире. Я так отчаянно хочу, чтобы это стало решением нашей проблемы, чёрт возьми.
«Открыть рот — тоже хорошее решение проблемы».
Проще сказать, чем сделать. Я надеюсь, что эксперт поможет мне разобраться, как это сделать. Потому что я не знаю, как признаться во всём этом Фрейе, как рассказать ей все свои страхи и недостатки и верить, что от этого она не сбежит и не сдастся, даже не начав.
Я знаю, что веду себя не как тот, кем я был в момент свадьбы с Фрейей. Для неё я всегда был Эйденом: упорядоченным, прилежным, внимательным. Теперь я хаотичный и разрывающийся, помешанный на работе и отвратительно отвлечённый. Я чувствую себя таким сломанным, бл*дь. И я ужасно боюсь сломаться перед своей женой.
— Эйден? — настаивает она.
Я сбрасываю с себя ступор.
— Прости. Доктор Дитрих дружит с моей коллегой, которая замолвила за нас словечко. Вот почему она сделала исключение и примет нас позднее обычных рабочих часов.
— Что за коллега? — спрашивает Фрейя.
— Она — друг в департаменте.
— Она? — Фрейя останавливается как вкопанная. — Кто она?
Я останавливаюсь вместе с ней, мягко беру за локоть и отвожу в сторону, чтобы мы не загораживали дверь.
— Она в смысле психолог? Или она в смысле…
— Твоя коллега, Эйден.
— О. Луз Эррера.
Фрейя прищуривается.
— И ты достаточно близок с Луз, чтобы обмениваться контактами?
Я открываю рот и делаю паузу. Всматриваясь в лицо Фрейи, я наклоняюсь поближе.
— Почему ты задаешь такие вопросы?
Нет ответа.
— Ты что-то подозреваешь? — робко спрашиваю я. — Я же сказал, что верен тебе, Фрейя.
Фрейя стискивает челюсти.
— Ясно.
— Ладно, — непонимающе моргнув, я показываю в сторону офиса Делайлы Дитрих. Фрейя идёт вперёд.