– У меня тоже есть кое-что яркое, – сказала я, присаживаясь рядом так, чтобы не мешать перебирать мерцающие стекляшки. Протянула руку с браслетом Альвине, который давно врос в кожу и мою суть, потому что свет на двоих – это навсегда.
–Красивый.
– Хочешь примерить?
–У меня свой такой, покрасивее твоего. А этот себе оставь. Так будет легче.
–Кому?
–Всем, с кем ты делишь себя. Жалко, если все отдашь. Брось, – сказала она, протягивая мне распотрошенную трубку калейдоскопа, проклеенную по краю картонную ленту, свернутую спиралью. –Нужно, чтобы вспыхнуло.
–Как я?
–Ты тлеешь. А это совсем не то. Сквозь трещины мало тепла, – сказала она и, бросив взгляд в камин, вновь посмотрела внутрь на меня: один глаз карий, второй – синий. И в обоих золотистые сполохи.
–Это не трещины, это кракелюры,– улыбнулась я, припомнив почти такой же разговор. Похожий, но другой.
–Это осколки, – поправила девочка. Сгребла в горсть цветные стекляшки, и круглые, как бусины, и с острыми колкими краями, подбросила. По стенам путаясь в тенях, замерцали радужные блики. –Осколки тени и света. А ты должна быть целой. Вы должны быть целым. Тогда будет.
– Что?
–Свет, тень, тьма. От огня. Три и четыре. Три-четыре. Вечная жизнь.
– Три-четыре, – повторила я, вскакивая. – Три и четыре. Достаточно и…
– И-и-и сю-у… – попытался сбить меня назойливый сквозняк, но я дернула темной лентой дверь кабинета, захлопывая ее, и мерзкий звук пропал.
– Достаточно искры… Три. Четыре. Импульс!
Рывком шагнула сквозь видение прямо в арку навстречу тени своего отражения. Морок рассыпался искрами, издав странный шелестящий звук, который мог быть смехом, если эхо смеха считается за смех, или чем угодно.
Искаженная зеркалом грани перспектива сыграла со мной шутку, и я ударилась о стол. Пакет из информатория свалился с обратной стороны стола. Пришлось лезть за ним на четвереньках.
Не выдержала и распотрошила там же. Отпихнула в угол Холинское кресло, чтоб не мешалось, разложила распечатки веером… Нащелкала целый рой светляков. А удобно! Считывающий информ кристаллы артефакт нашелся в нижнем ящике – только руку протя... О! Конфетка!..
И-и-и, начали. Три-четыре…
* * *
Это я наподдала мощности светлякам или уже утро?
Мозг кипел, оскомина на зубах намекала на явный передоз карамели, которой в столе обнаружилось как-то неожиданно много, и впечатлений – меня потряхивало. Ныли стертые локти и колени, будто я как на втором курсе академии отрабатывала повинность за провинность собственноручным мытьем полов в заклинательном зале после того, как там в порядке расписания порезвилось четыре группы первокурсников.
Кажется, в кабинет кто-то заглядывал, но я точно не могла вспомнить, когда: вот только сейчас или пару часов назад. Если сейчас, наверное, дети в школу пошли. Хорошие у меня дети, сами себе мать.
– Да как же это… Ну что же это… Ы-ы-ы-ы! – взвыла я, в попытке изловить верткую мысль за скользкий хвост. Плюхнулась на спину, врезалась макушкой в угол подкравшегося тишком кресла. Хрупнула в сжатых зубах карамелька, перед глазами вспыхнули звезды, а меня озарило.
– Это не погрешность, это… О-о-о, Тьма! Это переход! На новый уровень!!! Вот бездна…