Я сглотнула. Мама начала говорить, вырвав меня из мыслей о Хамильтоне:
— Я могу только представить, насколько этот Сеинт неуравновешенный. Что за люди преследуют эту семью? — Она покачала головой и продолжила говорить: — Мне очень жаль, что тебе пришлось столкнуться с этим. Я понимала, что все изменится после свадьбы, но не представляла, что папарацци настолько безбашенные. Борегары очень известны в нашем обществе, но Джек не какая-то там Ким Кардашьян.
Я прикусила язык. Все становилось только хуже, намного хуже. Джозеф хотел стать политиком. Он поступил в Гринвичский университет на двойную специализацию в области политологии и бизнеса, и, как по мне, был чересчур патриотичным. Его консервативные взгляды, опыт в ведении семейного бизнеса и наследие его отца создавали прекрасный фундамент для его успеха. Мама отрицала это, но то, что происходило со мной сейчас, — лишь верхушка айсберга. Мы должны быть готовыми к тому, что нас будут преследовать всю оставшуюся жизнь. Готова ли к этому мама? Готова ли она к тому, что правда может всплыть? Да, Джек замял это, сделал так, чтобы это дело было недоступным для других. Но в Атланте найдется много желающих продать эту душераздирающую историю тому, кто больше заплатит. И я не уверена, что деньги Борегаров помогут выбраться из этой ситуации. По правде говоря, я удивлена, что это до сих пор не всплыло.
От воспоминания о моем конфликте с Джеком мой желудок скрутило. Каждый в его кругу уже успел осудить мою маму, а когда Джозеф поднимется выше по карьерной лестнице, все станет только хуже.
— Честно говоря, я не удивлена. Так устроен человек, ему интересно, как живут публичные личности. Джек нравится людям, и Джозеф хочет, чтобы его имя было в бюллетенях. Поэтому мы должны привыкнуть к этому, — ответила я.
Политика похожа на жизнь в горящем доме. Вопрос не в том, сожжет ли вас пламя, а когда оно это сделает. Борегары сидят на кухне, пока их гостиная во всю пылает. Интересно, Хамильтон поэтому сбежал на такую работу?
Мама поставила чашку на стол и глубоко вздохнула. Охх. Я знала этот взгляд: губы сжаты в тонкую линию, и в ее глазах явно читалась жалось.
— Давай, выкладывай. Ты выглядишь так, будто тебе есть, что сказать.
Мама закатила глаза, притворяясь игривой, несмотря на сильное напряжение, которое чувствовалось в воздухе.
Что-то было не так.
— Есть пара вещей, которые нам стоит обсудить. Во-первых, Джозеф и Джек хотели бы приставить к тебе телохранителя, прошлая ночь только доказала, что это хорошая затея. Во-вторых, Джозефу предложили работу.
Я нахмурилась:
— Какую работу? Я думала, он хочет заведовать Конгрессом.
— Это был его изначальный план, но сейчас президент — да, сам чертов президент — хочет назначить его министром торговли. Об этом еще не объявляли, но это чертовски хорошая возможность. Он будет самым молодым…
Черт побери. Я не была готова к тому, что она это скажет.
— Тебе придется переехать в Вашингтон? — опешила я.
Мама пыталась сохранять спокойствие, но отсутствие энтузиазма с моей стороны явно ее беспокоило. Она наверное думала, что я обрадуюсь, но я была в ужасе.
— Когда Джозеф займет эту должность, да мне придется переехать. Нам позвонили, когда мы были в Париже. По этой причине Джозефа и не было вчера, он летал в Вашингтон, чтобы посмотреть недвижимость.
То есть он был не в офисе, а в Вашингтоне? Еще одна чертова ложь.
— И Джозеф собирается принять предложение?
Мама поджала губы и поправила пижаму.
— Да.
— Я думала, что вы переедете в дом в тридцати минутах от меня. А теперь оказывается, что ты уезжаешь в другой город. Что мне делать, когда ты уедешь?