— Габриэлла, ты же знаешь, что я не могу терпеть такое поведение. Я доверяла тебе, а ты меня подвела. Ты хоть представляешь, что могло бы случиться, если бы это распространилось?
— Андреса... — начинаю я, но она поднимает руку, прерывая меня, прежде чем я успеваю сказать еще хоть слово.
— Нет! Этому нет оправдания, Габриэлла. Просто нет. — Я киваю, понимая, что, как бы я ни ненавидела это, она права. Страх потерять эту работу заставляет мой желудок холодеть, и я тяжело сглатываю, волнуясь. — Но мы можем кое о чем договориться?
— О чем?
— С этого момента ты стараешься оставаться полностью одетой все время, пока находишься в домах клиентов. Хорошо? Я не думала, что мне нужно кому-то это говорить, я всегда считала, что это очевидно, но, Габриэла, если не снимать форму с тела, то ее невозможно потерять. — На это замечание у меня есть как минимум десять вариантов ответа, но я проглатываю их все.
— Значит ли это, что у меня все еще есть работа?
— У тебя все еще есть внештатные контракты, Габриэлла, но между нами нет трудового договора. — Она торопится заметить это, и я качаю головой быстрее ракеты.
Не дай Бог, она подумает, что я хочу провернуть какую-то аферу, и больше никогда мне не позвонит. Я только что вернула себе свою не-работу, я не могу потерять ее снова, и уж точно не так быстро.
— Конечно, конечно! — Говорю я, когда от кивка начинает кружиться голова. — Как ты думаешь, Андреса, ты сможешь заплатить мне за день или два вперед? Моя сестра вернулась домой, дела пошли в гору, ей нужны необходимые лекарства, — спрашиваю я с зажатым сердцем и стыдом в ногах. Стыд – это не та роскошь, которую я могу себе позволить.
Андреса бросает на меня еще один из своих взглядов, а затем хмурится, вероятно, удивляясь, что моя дерзость не имеет границ, но, опять же, не похоже, что у меня есть какие-то варианты.
— Я посмотрю, что можно сделать, Габриэлла, — говорит она, вздыхая. — Но ты же знаешь, что выдача авансов не является частью политики компании.
Я киваю головой и быстро щурюсь. Отказ, замаскированный под "я подумаю", сдавливает мне грудь. Я знала, что это маловероятно, но у надежды есть эта раздражающая привычка расти даже в самых сложных условиях. Это отстойно, потому что означает, что я разбиваю лицо гораздо чаще, чем считалось бы здоровым.
Я качаю головой из стороны в сторону, пытаясь удержать тот факт, что у меня все еще есть работа. По крайней мере, победа. Я найду другой способ быстро заработать деньги, который точно не будет связан с чемоданами и аэропортами. От одной мысли об этом у меня по позвоночнику пробегает дрожь.
Темные глаза Андресы смотрят на меня почти целую минуту, оценивая. Я поворачиваю голову в сторону, беспокоясь, что моя задержка с тем, чтобы встать и уйти, могла изменить ее мнение. Когда мой менеджер поджимает губы, прежде чем заговорить, я чувствую, как мой желудок делает кувырок от уверенности, что я снова все испортила.
Черт возьми, Габриэлла! Почему ты не убралась от сюда, пока была на коне?
— Может быть, у меня найдется для тебя работа в последнюю минуту, — говорит она совершенно противоположное тому, что я ожидала, и мои глаза расширяются. Я открываю рот и выпускаю через него удивленный вздох.
— Правда? — Спрашиваю я, и губы моего менеджера сжимаются в жесткую линию. Кажется, будто она уже пожалела о сказанном.
— Это не та работа, которой ты обычно занимаешься. — Предупреждающий тон в ее голосе не мог бы быть яснее, если бы она так многословно заявила, что ужасно боится, что я все испорчу. — Рассматривай это как возможность. — Еще одно предупреждение.
— И что это?
— Вечеринка. Мы также предлагаем такие услуги, не знала? Официанты и члены буфетной команды. С одной из наших постоянных официанток произошел несчастный случай, она вывихнула лодыжку и не сможет присутствовать на мероприятии. Мне нужен кто-то на ее место.
— Я согласна! — Отвечаю я, прекрасно понимая, что сделала это слишком быстро. Андреса едва успела произнести последний слог. Она делает глубокий вдох, прежде чем выпустить его.