Вика ежится, совсем не от холода, и усаживается в моей футболке на табурет, сдвинув ноги и уложив на коленки обе руки.
Невинно смотрится, но в голове одни пошлые и грязные мысли.
Они понравились бы и ей…
—Почему я должна верить тебе?
—Потому что я твой первый? У баб на метафизическом уровне связь с первым половым партнером. Бытуют мысли, что даже влюбляются в них острее, — подковыриваю Вострову, но та также смотрит на меня, разве что теперь краснея. Взгляд не отводит…
Еще мутный от алкоголя взгляд.
—Это не конструктивно, спецназ. Откуда мне знать, что все это не проверка? Почему нет?
—Что-то очень странный разговор. От кого проверка, Вик?
Я начинаю усиленно вникать в суть вопроса, пока раскладываю продукты. Них*я не ясно. Проверять ее мог бы разве что Серый, но в чем суть? Пацаны проверяют на верность, есть такие ущербные малолетки, а у нас с ней все уже было. Дважды.
Так о чем речь?
Что можно проверять методом, который предусматривает секс с лучшим другом…
И когда Вика резко отводит взгляд в сторону и поджимает губы, мне в голову прилетает мысль, от которой хочется вырыгать собственные органы.
—Он тебя заставил.
***
В том, что я своими словами сейчас заставил ее круто поднапрячься, сомнений не возникает. Она пытается держать лицо, но получается плохо, настолько плохо, что складывается ощущение, будто бы Вика никогда не врала.
Зажимается сильнее, пока я в руках сжимаю луковицу. В унисон. Так сильно сжимаю, что по рукам начинает течь сок. Вика опускает взгляд и прикусывает губу. Это происходит в считанные секунды, секунды, когда я в шаге от того, чтобы вмазать кулаком по столу. Пытаюсь держать себя в руках, но как? Как вообще себя в руках держать, если хочется крушить и ломать?
Бл*ть, да не может быть. Он не мог ее заставить. Это же Серый, которого я столько лет знаю. Он же с принципами, совсем как я. Мы с ним по крови одинаковые. Он не могу заставить насильно девушку с ним быть.
—Я убью его, — шиплю, бросая луковицу в сторону. В голове происходит атомный взрыв. До джентльмена мне далеко, но даже я не могу просто так спустить ситуацию на тормозах. Ты серьезно, Серый? Ты серьезно, мать твою?
Вика моментально подскакивает на табурете и устремляется в мою сторону, сразу вскидывая обе руки вверх. Не то пытается перехватить меня за шею, не то коснуться груди. По факту меня это не то чтобы не успокоит, еще больше выбесит. Сорвет все предохранители к чертовой бабушке и поминай как звали.
Пульс грохочет как заведенный, я чувствую, что по виску прилетает особенно сильно, аж уши закладывает. П*здец. Она все-таки меня касается. Ладони мягко ложатся на огненную кожу. Они у нее холодные как лед и мягкие. Все равно что коснуться льдом только что закипевшего чайника.
—Нет, Леша. Нет! Нельзя! Не смей! Будь мужчиной. Послушай меня, — шипит на меня кошкой, вешая на меня оковы, в которых я должен ходить теперь. Не сметь, да? Так должен мужик поступать? Не сметь. А ну х*й тогда я мужик.
Перехватываю ее руки и с горестью отталкиваю от себя. В четверть половины своей силы, потому что с этим у меня проблемы. Большие, сука, проблемы.
Вика все равно подходит близко, проводит руками по груди и скользит ниже. Затем обнимает меня, упираясь лицом в грудную клетку. Прошивает насквозь током. Неосознанно обхватываю ее и сильнее к себе жму, носом ныряя в распущенные волосы. Пахнет чем-то сладким и сексом. Прекрасно.
Злость затухает с каждым глотком вдыхаемого воздуха. Перед глазами темнеет. П*здец. Вот эту девочку он заставил? Он заставил ее быть рядом как собачку на привязи. Разнести ему е*альник на раз-два и никогда больше не называть другом.
Так ни мужик не поступит, ни офицер.
Но он по ходу и ни то, и ни другое.
—Ху*вая позиция требовать от мужика бездействия. Рассказывай все, потому что я в бешенстве. А когда я в бешенстве, то либо бью морду, либо трахаюсь до состояния, пока мне не становится чутка легче. С тобой даже во время секса и после него легче не становится, ты ведь меня по морде лупишь фактами, от которых нутро сворачивается.
Вика хмыкает и поднимает голову, всматриваясь в меня уставшим взглядом.
—Ты готовь, я ж голодная.