ГЛАВА 21
ВИКА
Я понимаю, что опять дергаю тигра за усы. Хотя нет, я не просто дергаю за усы, я вцепилась в них и катаюсь как на канатах. Ноздри спецназа раздуваются сильнее, глаза наливаются кровью. По спине плавно скользит холод, несмотря на то, что между нами все сто градусов. Закипаем.
—Он тебя касался? Он посмел тебя тронуть, против твоей воли, — звучит не вопрос, не утверждение. Широкая ладонь мужчины обхватывает мою шею со спины у затылка. Пальцы больно впиваются в кожу, но достаточно для того, чтобы я смогла дышать без затруднения.
Моя голова слегка отводится назад и приподнимается. Теперь я почти касаюсь губ Леши. Сведенных вместе и напряженных губ, которые умеют дарить ласку и грубость, нежность и безумство.
Своеобразный микс, от которого голова перестает работать.
—Отвечай, отвечай, немедленно, — он потряхивает меня разок-другой, вынуждая уже сейчас испытывать странное томление в теле. Вторая рука скользит вниз и пробирается под ткань мужской футболки, одно наличие которой на моем теле рождает миллиард мурашек просто от осознания того, что ранее она была на моем спецназе.
Наверное, вот такая одержимость мне была нужна. Взаимная одержимость. Мои губы растягиваются в ленивой улыбке, когда его шершавые пальцы скользят по влажной коже. Острота момента поражает, сбивает с ног.
—А что ты бы сделал, если бы это было правдой? — прикрываю глаза, а мой спецназ ударяется своим лбом о мой и выдыхает ответ в моих дрожащие от предвкушения губы:
—Я буду долго и методично избивать его вне зависимости от твоего ответа.
В глазах Леши горит праведный гнев, он настолько яркий, что эти блики ослепляют. Перешагиваю через свою стервозность и откровенно пьяное мышление и возвращаюсь к привычной ипостаси. Той, которая была в вечер нашего знакомства.
—Только ты. Я бы не смогла...
—Разумеется, бл*ть, ты специально проверяешь меня на стрессоустойчивость. С тобой я вообще не уверен, что способен на нее, — хрипит в ответ и подхватывает меня на руки, следом сажает голой задницей на прохладную мраморную кухонную поверхность. Жар и холод ударяет по нервным окончаниям так, что от неожиданности я ежусь.
Мурашки скользят по всему телу. Леша сдирает с меня футболку и впивается губами в болезненном поцелуе мне в шею, одновременно с этим раздвигая ноги пошире и придвигая меня ближе к краю.
Грудь ноет, а внизу живота творится что-то невозможное, выкручивающее меня по спирали. Звуки сбившегося дыхания и хриплых стонов — это единственное, что сейчас можно осознать через ватную пелену в ушах от подскочившего давления.
Складывается стойкое ощущение, что моя кровь вот-вот закипит с каждой новой лаской Леши. Грубой лаской, запретно-порочной, такой, о которой мечтают все девушки, но получают немногие. Перехватив мои губы, он наконец-то врывается в мой рот языком, на секунду оставляя тело.
Слышится лязг ремня, звук расстегиваемой ширинки. Секунда, и Леша резко придвигает меня на себя и в один толчок врывается, растягивая максимально. Это до боли приятно. Я охаю ему в рот, когда Леша выходит и резко входит, в этот раз глубже. Теперь становится понятно, чем именно мы занимаемся.
По-звериному и грубо.
Широкие сильные ладони упираются в бедра и удерживают меня на месте. Ногами полностью обхватывают узкую талию мужчины, и я вижу буквально из первого ряда, как это все смотрится. Темная кожа на контрасте с бледной. Жесткий черный волос на девственно чистой коже.
Спецназ пускается к груди и обхватывает зубами сосок, продолжая насаживать на себя.
Я же окончательно теряю связь с реальность от прошивающих насквозь ощущений. Голова кружится, и я только и могу, что хвататься за плечи мужчины, сводящего с ума.
Заставляющего думать, что все может быть иначе, что он мог бы помочь. Что он впишется и решит все.
Что заступится. Что он будет вести себя как мужик, как офицер, как защитник.
С ним я бы смогла быть как за каменной стеной и в полной безопасности. Но почему же мы не встретились раньше?
Почему я никогда не видела тебя, мой спецназ?
Это все настолько прекрасно, что я кусаю губу и запрещаю себе плакать, просто чтобы момент не испортить, ведь в затаенных уголках сознания остается мысль, что вариантов у меня нет.