Графа Винтерстоуна уже нет на палубе, он отдает приказы у штурвала рулевому.
Паруса спущены, мачты оголены чёрными копьями, протыкающими тяжелые, нависшие над нашими головами небеса. Когда подхожу к фальшборту, вижу далеко внизу, под собой, тонкие спицы вёсел, которыми ощетинился наш корабль с обоих бортов через узкие квадратные окошки-бойницы. Мерные взмахи, слаженное движение команды. В этом тумане мы идём словно наугад, как слепцы. Повинуясь воле одного-единственного человека, который будто знает этот путь.
Что за глупости говорил обо мне Рональд?
Мне сейчас страшно до чёртиков, до холодного пота, который вмиг делает платье на моей спине промокшим насквозь, и его выстужает промозглый морской ветер.
Мне очень страшно, но в такой момент хочется быть вместе со всеми, а не трястись внизу в неизвестности. Запоздало понимаю, как быстро для меня этими «всеми» становятся вовсе не разряженные в пух и прах соотечественники, и даже не сестра, родная кровь.
И наконец, когда облака расползаются и выглядывает полная луна, когда расступаются скалы, выпуская нас из своих цепких, смертельных объятий, моё терпение и стойкость оказываются вознаграждены.
Я делю с ними момент радости и невыносимо жгучего облегчения – момент, в который понимаешь, что самое опасное позади, и теперь перед тобой – только чистое море, и попутный ветер…
И можно снова расправить паруса.
От накатившей радости не могу сдержать широкой улыбки, когда бросаюсь навстречу Рональду, что спускается с капитанского мостика, вытирая испарину со лба. У него даже нет сил сердиться, что вопреки приказу осталась на палубе.
- А, Николь… ещё одна отчаянная и непослушная на мою голову. Ну да ладно, к вам у меня никаких мер воспитательных применить не получится, в отличие от… в общем, справились мы, Николь! Мы все молодцы. Вы тоже. Ребята видели вас на палубе, такую маленькую и храбрую, и старались не ударить в грязь лицом, раз уже даже девушка не боится. От желторотых матросов до старых просоленных морских волков. Вы их всех вдохновили. Честно говоря, то, что мы пробрались, ни разу даже бортом не царапнув и сломав только одно весло, во многом и ваша заслуга.
Слушаю всю эту тираду со смешанным чувством недоверия и неловкости. Прикладываю ледяные ладони к горящим щекам. Вот же… придумывает всё! Решил меня подбодрить, наверное. Видно же, что трясусь от ужаса до сих пор, еле ноги держат.
- Это и был… Лабиринт погибших кораблей?
- О да. Соваться в это место, еще и ночью – чистое самоубийство. И принц Генрих, какой бы сумасшедший он не был, туда за нами не полезет, можно вздохнуть спокойно.
- А вы?...
На моих губах звучит несказанный вопрос, который я, по счастью, вовремя сумела удержать. А вы, граф, выходит, настолько сумасшедший, чтобы рисковать кораблем и соваться в это месиво острых скал, которые словно хищные клыки, только и ждали момента, чтоб сомкнуться и сожрать нас… Меня передёрнуло от одних воспоминаний.
- А я достаточно сумасшедший, да, - в его чёрных глазах заплясали бесята. Он понизил голос и сказал доверительно, чуть склонившись ко мне. - Путь через Лабиринт – родовой секрет Винтерстоунов. Первым этот путь прошел когда-то мой предок, Роланд Победитель Чудовищ. Так что не бойтесь, Николь, я ни за что бы не стал рисковать просто так жизнями, которые были мне вверены – и команды, и пассажиров. Теперь, без сомнения, корабль Генриха потеряет нас из виду и попытается перехватить на прямом маршруте до Фрагонары. У нас есть, думаю, несколько дней форы, прежде чем он догадается, что мы туда совершенно не собираемся.
У меня сердце гулко стукнулось о грудную клетку, а потом словно повисло в безвоздушном пространстве.
Значит, всё-таки – да.
Конечная точка нашего пути будет – Замок ледяной розы. Я предчувствовала.
Значит, уже скоро его увижу.
- Думаю, будем в Замке ледяной розы завтра к обеду, - улыбается Рональд, прочитав мои мысли. – Рекомендую немного поспать. Мы высадимся рано утром, ещё до рассвета.
Спать я, конечно же, не смогла.
Потом была высадка на простой берег безо всякой пристани.
Потом было нытьё Сесиль, которую разбудили слишком рано. Долгие и муторные объяснения, в которые вступал Рональд то с ней, то с кем-то из многочисленной свиты моей сестры.
Потом были сборы и попытки доказать королевской невесте, что брать с собой стотысячный саквояж с платьями – не самая лучшая затея, если она не хочет, чтобы платья пришлось нести ей самой.