После экзамена мы заехали в alma mater. Получили стипендию, и зашли поскорбеть или порадоваться результатам экзамена оперативной хирургии. Стукнуло двенадцать, открыли бар “Волгоград”. Два коктейля легли на старые дрожжи, нас быстро заколбасило. Мы познакомились с двумя ровесницами, позволявшими дрочить им клитора под столом, и предложили ехать отдыхать на море. Мы несколько лукавили, потому что мы заранее обеспечили себя билетами до Новороссийска, где жила Юрина мама. Девчонки согласились. Вокзал располагался недалече.
15
Мы дошли пешком.
Поезд тронулся. Начали проверять билеты. У девчонок их не имелось. Я предложил купить у проводницы. Та отказала, сославшись на отсутствие мест. Девчонкам предложили сойти. Поезд медленно шел вдоль платформы. В вагоны успевали заскакивать припоздавшие пассажиры. Девчонки прыгали с поезда. Каблуки и алкоголь не способствовали устойчивости. Девчонки попадали. Юрка хохотал. Он выставил на стол литр водки. Наши соседи по купе, замечая наше состояние, заторопились, выставит закуску. Через некоторое время Юра привычно перестал узнавать меня. Таращил молочные пьяные глаза, уверял меня, что я не Сашка. Концерт надоел. На полустанке я соскочил с вагона. Отлежался меж могил на придорожном кладбище и к вечеру
вернулся на съемную квартиру.
Юра вернулся через месяц крайне недовольный. Его мама, вдова, жила со студентом младше Юры. Он чувствовал ненужность. Его отвлекла отправка нас на воинские сборы в Урюпинск.
14
Не опишу особо интересного: наших прежде отслуживших сокурсников поставили сержантами, и они принялись глумиться над нами, желторотыми. Пару дней я отсидел на гауптвахте за то,
что передернул затвор и направил ствол автомата на сержанта, пытавшегося заставить меня мыть караульное помещение вне очереди.
Когда мы вернулись, бабка-хозяйка сообщила, что какая-то взрослая женщина приходила искать меня. Бабка пошло улыбалась. Я не подумал о Наде, но в руках у меня оказалась переданная бабкой мятая розовая кружевная салфетка с ее номером телефона. Я же писал ей свой номер на подобной салфетке. Потеряла? На другой я вывел свой адрес. В двадцать лет память не могла подвести.
В субботу мы встретились на набережной. Пылкий степной ветер обволакивал, завораживал. Я смотрел в зеленые глаза Надежды и утопал в них. Игривая, подвижная, в легкой, очень шедшей ей кофточке с безвкусными аквамариновыми разводами, она казалась наядой, вышедшей из вод речных. Рядом со мной заметнее становилась разница в посте. Маленькая, гибкая, хорошо сложенная. Член рвался из моих джинсов. Казалось, он сломается под котоном или раскровянится о зипер. Я боялся смотреть ниже блузки на белые худые ноги, выглядывавшие из-под серой льняной юбки.