— Ой! — воскликнул Никита в слух.
А вот ты, царский сын, тугодум! Ведь ей надо было сразу свёрток от Ульяны предложить! Никита прибавил шагу, а потом и вовсе побежал, испугавшись, что старуха заперлась и не откроет. А без неё он переход через реку не отыщет!
Старуха сидела на крылечке. Она тоже оказалась босой, как первая.
— Явился, не запылился, — проворчала она. — Ничего нового тебе не скажу. Кружку отдавай и иди ныряй обратно к первой.
— Подожди, бабушка, у меня есть кое-что, — терпеливо сказал Никита. Он протянул ей кружку, а потом выудил из своего мешка свёрточек, перевязанный красной лентой.
— Что там? — с подозрением спросила старуха.
— Секреты! — поддразнил её Никита. — Пусти внутрь, поговорим по-человечески.
Старуха усмехнулась, но любопытство взяло верх, она поднялась и пригласила Никиту внутрь. Тот благодарно поклонился и последовал за ней.
В доме его главным образом поразил букет подсолнухов — не то время года же! Затем подсолнухи на подушке приметил. Ульяне понравилось бы... В остальном обстановка была гораздо проще, чем у первой сестры.
— Значит, за невестой пришёл, богатырь? — спросила старуха, когда они уселись друг напротив друга за стол. — Чем тебе человеческие подружки не угодили?
— Скучные они, — разоткровенничался Никита и даже слегка покраснел. — А я хочу, чтобы как у отца с матерью — молнии летали, когда бранятся, и солнце ярче светило, когда милуются.
— Думаешь, чародейки такие? — скривила рот старуха, став ещё более уродливой, хотя куда уж больше! — Сидят тихонько и слова лишнего Кощею сказать боятся. И вообще, я уже сказала, нет в кощеевом царстве невест. Он всех научил премудростям... полезным!.. И в мир выпустил. Вот и сказке конец.
— Но у меня тогда второе дело есть, — сказал Никита и придвинул старухе свёрток от Ульяны.
Та корявыми пальцами поддела ленточку, развернула ткань, вынула берестяные таблички, нахмурилась. Юноша запоздало подумал — что если она умная, но неграмотная?.. Но чёрные глаза второй кощеевой сестры забегали по строчкам. Закончив одну табличку, она перекладывала её на дно стопки, пробегалась глазами по следующей, убирала её, и так пока не дошла до первой. Выражение лица старухи менялось с каждой строкой, и Никита, сам того не осознавая, отодвинулся подальше, прижался к спинке стула. Наконец старуха подняла на него глаза и сказала сдавленным голосом:
— Ты должен уйти, Никита Михеевич. Ты должен пойти домой.
— Это Ульяна моё имя написала? И почему я должен?..
— Должен! — вскочила со стула старуха, и Никита поднялся тоже. — Нет тут невест, тут только смерть! Кощей тебя без лишних слов в камень обратит, опомниться не успеешь! Думаешь, ты первый такой решительный сюда пришёл?
— Если там всё написано, то ты и про второе дело прочитала! — повысил голос Никита, перекрикивая старуху. — Я не уйду, пока Ульянину просьбу не выполню. Ну их, этих невест! Где Варвара Тихомировна? Пять лет прошло с тех пор, как её Кощей в своё царство забрал! Или её тоже научил и отпустил?
— Да! — выкрикнула старуха в отчаянии. — Нет! Скоро выпустит, она будет в деревне травницей и весточку пошлёт, так Ульяне и передай! А теперь иди!
— Нет! Не верю я тебе! — твёрдо сказал Никита. — Если куда и пойду, то дальше, к третьей сестре, а оттуда — к Кощею, Варвару вызволять! Прощай!
Он двинулся к выходу.
— Стой! — раздался голос за спиной Никиты, только не старушечий совсем, звонкий... Отчаянный. Юноша резко обернулся и застыл.
Конечно, он Варвару знал когда-то. Не пять лет назад — десяток. До того, как царь Михей с царём Тихомиром рассорились. По той речке, где он потом всегда рыбачил, проходила когда-то граница двух царств. Там-то они детишками и повстречались. Лет по семь-восемь обоим, увлечения одни — бабочек ловить, в прятки играть, жаловаться на старших брата и сестру, а Никита и на младшенького обижался иногда. Так пять лет прошло. А потом отцы чего-то не поделили. Царь Тихомир вызвал Кощея, чтобы армию обучить, а заплатить оказалось нечем. Вот младшую дочку и отдал. Спустя пару лет Святозар отправился в Кощеево царство, а по возвращении встретил Ульяну, старшую — и вспыхнула между ними сказочная любовь. Если верить россказням, а не тому, что сама Ульяна поведала. Как бы то ни было, пришлось отцам немедля помириться и свадьбу устраивать.
Сейчас Никита не мог вспомнить лицо Варвары, только чёрные глаза остались в памяти да две толстые косы до пят чёрно-смоляного цвета, как у старшей.
— А где косы твои, Варвара Тихомировна? — прошептал Никита.
Девушка грустно улыбнулась, бросила на пол платок и берестяной обруч, обнажив остриженные до плеч волосы.
— Это самый важный вопрос, Никита Михеевич?
Они снова сели за стол.