Я не была человеком.
Ни за что.
Я была чем-то большим.
Так гораздо большим.
И впервые за очень, очень долгое время... Я была счастлива.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Олин
– Наши дни –
— Вот твои деньги.
Я провела пальцами по влажным волосам, слегка спутанным от сушки полотенцем и отсутствия расчески.
— Спасибо. — Я двинулась к нему, поднимая сумку на плечо. Моя одежда вернулась на место, а кожа снова стала мягкой — без страз и иллюзий.
Я осторожно потянулась за конвертом, в котором лежали деньги, чтобы купить еще на несколько дней крышу и стены.
— Цени это, — буркнул он что-то и отвернулся. Как и на мне, на нем не было краски, если не считать единственной темно-синей полоски на подбородке.
Мой желудок слегка перевернулся.
Прекрати, О.(О — Олив)
Просто прекрати.
Гил поднял глаза, когда я слишком решительно сунула конверт в сумку.
— А ты не хочешь пересчитать?
Я покачала головой, не в силах выдержать его взгляд.
— Все в порядке.
— Ты даже не знаешь расценок.
— Нет, но я тебе доверяю.
— Ты действительно не должна.
Я мягко улыбнулась, не отрывая глаз от бетонного пола и умоляя свои щеки не запылать.
Не должна ему доверять?
Он не должен мне доверять.
Я что-то натворила в ванной. За те двадцать минут, что провела в душе, я погрузилась в фантазию, которая казалась слишком реальной. Притворилась, что Гил поцеловал меня той ночью в моем доме. Представляла себе годы совместной жизни, а не расстояния.
И теперь мне было стыдно, потому что я испытывала искушение справиться с бурлящим желанием, с которым он оставил меня, доставив оргазм своей собственной рукой в его душе.
Я этого не сделала.
Конечно, не сделала.
Но желание было почти неоспоримым.
Стоя перед этим зеркалом, полный благоговейный трепет отодвинул в сторону мою настороженность и превратил мои чувства во что-то, о чем я не осмеливалась думать.
У меня не было названия для нахлынувшей сложности эмоций.
Боль.
Надежда.
Прощение.
Сомневаюсь, что когда-нибудь смогу сделать это. Но я могла признаться, что восхищалась им. Значительно. И любая настороженность и обида теперь были омрачены предельной благодарностью.
И изрядной долей сожаления.
Сожаления о прошлом. Сожалею, что не попыталась найти его, когда он исчез.
— Ты невероятно талантлив, Гил, — пробормотала я, наконец, собравшись с духом, чтобы посмотреть на него.
Казалось, он постарел с тех пор, как я оставила его принимать душ. Усталые круги под глазами. Его пятичасовая тень делала его угловатым и неумолимым.
— Просто линии и контрасты.
— Это гораздо больше, и ты это знаешь.
Гил отвернулся и прислонился к столу для смешивания каски, как будто нуждался в поддержке. Язык его тела как можно резче блокировал разговор.
— По крайней мере, заказ выполнен.
— Значит, тебе не нужно, чтобы я вернулась?
— Нет. — Он покачал головой. — Не нужно.
Я снова заставила себя улыбнуться.
— Я понимаю.
Гил прищурился, глядя прямо на меня.