Он казался больше, чернее, более решительным, чтобы оставить мне шрам навсегда.
— Я заплатил тебе. Наша сделка заключена. Мне нужно, чтобы ты сейчас же ушла.
Я не могла оторвать от него глаз.
— Можно я как-нибудь зайду? Просто поздороваться?
— Нет. — Гил открыл проходную дверь рядом со мной. — Как я уже говорил, тебе здесь больше не рады. Я ценю твою помощь сегодня. Спасибо, что уделила мне время. Но тебе не разрешено приходить. Забудь обо мне, потому что мне нечего тебе дать.
— Забыть о тебе так, как ты забыл обо мне?
Его челюсть задвигалась.
— Я не забыл тебя.
— Ты бросил меня.
— Мы были детьми. Это ничего не значило. — Его голос звучал, как ножницы, острый и неторопливый, разрезая мои попытку говорить. — Я не буду предаваться воспоминаниям с тобой, Олин. Я не пытаюсь быть жестоким. Я просто... Мне действительно нужно, чтобы ты ушла и пообещала, что никогда не придешь...
— Ты двигаешься дальше. Я поняла. — Я прижала сумку к боку. Шуршание конверта внутри напомнило мне, зачем я здесь. Разговаривать с ним было совершенно бессмысленно, а мне нужно было купить продукты, чтобы не умереть с голоду сегодня.
Здравый смысл пытался склонить меня к капитуляции. Мои глаза метнулись к двери.
Но...
Но.
Я расправила плечи, высказывая свои мысли вслух, а не заставляя себя молчать:
— Знаешь... если я выйду отсюда сейчас, не попытавшись, то буду вечно жалеть. — Я заставила себя добродушно улыбнуться — чтобы он знал, что я не держу зла или ненависти.
Я могла бы простить его, но никогда не успокоюсь, если он не поговорит со мной... хотя бы один раз.
Он был мне обязан.
Конечно, он должен мне это.
— Олин, прекрати... — Гил поднял руку, но было уже поздно.
— Я была влюблена в тебя. Ты это знал? Конечно, ты это знал. Я говорила тебе. Так много раз. А даже если и нет, это было очевидно. Я была совершенно, сдуру одержима так, как может быть одурманена только глупая девочка-подросток. Я мечтала спасти тебя. Перевезти тебя в мой дом. Сделать тебя своей семьей, чтобы заменить тех, кого мы не хотели. И я знаю, что ты тоже любил меня. Ты говорил мне об этом с каждым прикосновением, Гил. С каждым прозвищем.
Его взгляд метнулся к моему плечу, без сомнения думая о татуировке, скрытой на моей спине. Затем его взгляд снова упал на меня, с непреклонной наглостью пригвоздив меня к месту.
— В тот день... в тот день, когда я пригласила тебя к себе. Я хотела дать тебе все. — Я покраснела. — Так много раз мы были близки к тому, чтобы поцеловаться. Столько раз мы были так близки. На самом деле, мы вроде как целовались, если считать быстрое прикосновение поцелуем. Мы оба этого хотели. Но потом… ты меня вычеркнул без всяких объяснений. Ты так легко порвал со мной. Ты унизил меня. С того момента игнорировал меня. Ты...
— Это в прошлом. — Его зубы оскалились между возмущенными губами. — Я не могу изменить того, что сделал. Точно так же, как не могу изменить огромное количество вещей, как бы мне этого ни хотелось.
Я замерла.
— Какие вещи?
Гил вздохнул и потер глаза жесткими пальцами.
— Не имеет значения.
— Очевидно, имеет.
Он застонал, мучительный звук глубоко в груди.
— Тебе нужно идти прямо сейчас.
«Ты... ты жалеешь, что порвал со мной?»